Здравствуйте, в этой статье мы постараемся ответить на вопрос: «Мюррей ротбард государство и деньги». Также Вы можете бесплатно проконсультироваться у юристов онлайн прямо на сайте.
Как уволить работника за пьянство. Подобное поведение работника является грубейшим нарушением законодательства; достаточно лишь один раз появится на работе в нетрезвом виде и руководство уже имеет право увольнять, оставляя после себя роковую запись в трудовой. Признаки и фиксация факта опьянения.
Содержание:
Мюррей ротбард государство и деньги
Государство и деньги: Как государство завладело денежной системой общества
Предисловие к первому русскому изданию
Предлагаемая вашему вниманию книга американского экономиста Мюррея Ротбарда (1926–1995) о деньгах, без сомнения, будет с огромным интересом прочитана теми, кто интересуется феноменом денег, и ничего не знает о теоретических баталиях по этому поводу. Экономисты, получившие общее экономическое образование, а также, возможно, некоторые историки, прочтут ее с удивлением и, скорее всего, с немалой долей раздражения. Я думаю, знай Ротбард, что он удовлетворил любопытство интересующихся и рассердил ученых-экономистов, он был бы доволен (хотя, повторю, это – целиком и полностью мой домысел).
По своим научным взглядам Ротбард принадлежит австрийской школе экономической мысли. Эта школа была когда-то знаменита на весь мир, затем ее постигло почти полное забвение, а сегодня она вернула себе научный престиж и медленно, но верно становится известной широкой публике. Одним из признаков роста этой известности стало предлагаемое – второе – издание книги, которую вы держите в руках.
«Австрийской» эта школа, возникшая в последней четверти XIX в., называется потому, что ее основатель и его ближайшие последователи были австрийцами. Работы этих авторов (Карла Менгера, Ойгена Бен-Баверка, Фридриха фон Визера и других) были переведены на итальянский, французский, шведский и английский языки, и на рубеже XIX–XX вв. оказывали сильнейшее влияние на ту ветвь мировой экономической мысли, которая не разделяла социалистических взглядов. К началу 1930-х годов, когда вышли работы представителей второго поколения австрийской школы, она стала влиятельной и признанной, однако затем угасла, попав под набиравший мощь водопад кейнсианских работ. После войны 1939–1945 гг. кейнсианство, сумев приспособить для своих нужд доминировавшую ранее неоклассическую традицию, на долгие годы стало господствующей философией экономистов, государственных служащих, журналистов и широких слоев общественности западного мира. Австрийская школа, казалось, умерла (ученик Ротбарда, американский экономист Уолтер Блок, писал, что в 1965 г., готовясь к защите Ph.D. по экономике в Колумбийском университете, он ничего не слышал о существовании этого направления экономической мысли до своего личного знакомства с Ротбардом).
Именно в конце 1940-х годов происходит знакомство автора предлагаемой книги с величайшим экономистом и социальным философом XX в., лидером австрийской школы Людвигом фон Мизесом (1881–1973). Л. фон Мизес, переехавший в США в 1940 г., работал тогда над подготовкой к изданию своего главного труда «Человеческая деятельность» (русский перевод вышел в издательстве «Экономика» в 2000 году, в настоящее время издательство «Социум» готовит его второе издание). Кроме того, по своей многолетней, еще венской привычке, Мизес вел семинар, организовав его при Школе бизнеса Университета г. Нью-Йорк. Этот семинар и стал посещать, начиная с 1947 г., Мюррей Ротбард – тогда молодой математик, получивший вдобавок магистерскую степень по экономике, выпускник Колумбийского университета, куда более престижного нью-йоркского высшего учебного заведения. С этого семинара началась долгая и успешная научная и общественная карьера Ротбарда.
Приняв решение о необходимости получения Ph.D. по экономике, Ротбард выбрал своими наставниками Мизеса и одного из лучшего американского специалиста по истории экономической мысли Джозефа Дорфмана, профессора Колумбийского университета (Мизес, отношение к которому в академической среде было по меньшей мере сложным, не имел формального права быть научным руководителем). Во время подготовки и после защиты диссертации он пишет и публикует одну за другой теоретические статьи, а в 1963 г. издает фундаментальный трактат по экономической теории «Человек, экономика и государство». Перу Ротбарда принадлежат также много раз переиздававшаяся «Великая депрессия в Америке», четырехтомник по экономической истории колониального периода и войны за независимость США, «Власть и рынок» (русское издание 2003 г.), «Этика свободы», двухтомная «История экономической мысли: австрийский взгляд» и другие книги. Всего за 45 лет активнейшей научной, преподавательской и общественной деятельности им написано 25 книг и тысячи статей, в том числе более пятисот в академическом формате.
В 1982 г. Ротбард организует (при поддержке вдовы Мизеса, Маргит фон Мизес, а также видного американского публициста Генри Хэзлита и ученика Мизеса, занимавшегося у него еще в венском семинаре, Фридриха Хайека) Институт Людвига фон Мизеса, возглавляет редакцию Austrian Economics Review, выступает в печати по актуальным проблемам экономической политики.
Книга «Государство и деньги» впервые вышла в 1964 г. Она переведена на многие языки мира и неоднократно переиздавалась в США. Русский перевод дополнен работой нового, уже пятого поколения экономистов австрийской школы, немецкого ученого Гвидо Хюльсмана, в которой события денежной истории прослежены от второй половины 1970-х годов до рубежа XX–XXI вв.
Заслуги австрийской школы велики и многообразны. Поставив во главу угла человеческую индивидуальность, эти экономисты обнаружили единство логики любой человеческой деятельности. Чем бы ни занимался человек, он действует целенаправленно и намерено, его усилия имеют неустранимую духовную компоненту. Мы можем постичь намерения других людей, глядя на то, что они фактически делают. Люди могут ошибаться – и не только потому, что не знают всех законов природы, но и потому, что оценки и планы людей изменчивы. Все многообразие человеческих мотивов и целей базируется на едином принципе: человек действует, желая изменить улучшить ситуацию так, как он это понимает это улучшение. Из этой аксиомы австрийцы выводят всю экономическую конкретику. Экономическая наука в их изложении перестает быть собранием никак не связанных осколков эмпирии, хаотически перемешанных с линейным программированием, математической статистикой и жалкими пародиями на законы термодинамики. Однако, приобретая цельность, экономическая теория в исполнении австрийской школы лишается статуса идеологического, «научного» оправдания сменяющих друг друга авантюр в области экономической политики. С ее помощью невозможно ни оправдать инфляцию, ни указать верные «точки роста», способные будто бы обеспечить некие «прорывы», ни освятить научным авторитетом какие-то другие волшебные способы обеспечить экономический рост ценой – всего-навсего – насильственного перераспределения к общему благу чужой собственности группой лиц, называющих себя государством.
Важнейшим частным случаем человеческой деятельности является обмен. Пристальное внимание австрийской школы к обмену объясняется теоретической прозорливостью и любопытством ее основателей. Обмен – это добровольный акт, в ходе которого стороны отказываются от того, что ценят меньше, получая то, что ценят больше. Обмен позволяет человеку получить то, чего у него нет. Но это не единственный способ. Альтернатива обмену – насилие или изолированное существование. Насилие имеет для многих некое обаяние. Скажем, дети часто, насмотревшись кино, играют в войну или в гангстеров. Но, вырастая из детского возраста, люди, – кто раньше, кто позже, – начинают понимать: для того, чтобы насилие обеспечивало одних булками, свежими сорочками, мерседесами, электролампочками, сменными лезвиями для бритвы, не говоря уже о штанах, другие должны произвести эти мерседесы и штаны. Изолированное существо при известной сноровке, конечно, может, затратив изрядное время, произвести булку или штаны. Но вот производство электролампочек (не говоря уже о мерседесах и жигулях) для изолированного человека более проблематично. Обмен расширяет и углубляет разделение труда и специализацию, обеспечивая на этой основе накопление капитала, который не только умножает человеческие усилия, но и делает возможным то, что невозможно для изолированного человека. Обмениваясь, люди сотрудничают. Сотрудничая, они получают гораздо больше, чем враждуя. Когда эта нехитрая мысль была усвоена сильными мира сего, вдруг выяснилось, что для того, чтобы понежиться под солнцем, северянам вовсе не обязательно завоевывать южан. Достаточно купить билет на самолет и снять номер у моря. Южанам тоже больше не улыбается перспектива ежегодных набегов на северные города с целью увода в рабство изготовленных на севере автомобильных стад. Обмен продуктивен именно потому, что каждый отдает то, что ценит меньше, получая то, что ценит больше. Особенно эффективен обмен, осуществляемый с помощью денег.
Источник: https://www.litmir.me/br/?b=105438&p=1
Мюррей Ротбард — Государство и деньги. Как государство завладело денежной системой общества
Описание книги «Государство и деньги. Как государство завладело денежной системой общества»
Книга является лучшим введением в денежные проблемы. Автор показывает, что деньги возникают в ходе добровольных обменов на рынке, никакие общественные договоры или правительственные эдикты не создают деньги, что свободный рынок нужно распространить на производство и распределение денег. Начав с рассмотрения классического золотого стандарта XIX в., автор завершает свое исследование анализом вероятного появления европейской денежной единицы и возможного мира неразменных денег.
В послесловии Г. Хюльсман продолжает анализ с того пункта, где закончил Ротбард и доводит до наших дней, до появления евро. По его мнению, рано или поздно выстраиваемую сегодня денежную систему единой Европы ждет крах.
Мюррей Ротбард. Государство и деньги. Издательство «Социум». Челябинск. 2008.
Как государство завладело денежной системой общества
Предисловие к четвертому изданию
Если не считать войны, денежная политика является первостепенным инструментом усиления государства. Она обеспечивает рост правительства, финансирует дефицит бюджета, вознаграждает группы специальных интересов и является средством предвыборной борьбы. Без нее федеральный левиафан рухнул бы и мы смогли бы вернуться к республике отцов-основателей.
Наша денежная система не только политически коррумпирована, она также порождает инфляцию и экономические циклы. Что делать?
Отвечая на этот вопрос, Институт Мизеса рад представить четвертое и дополненное издание классической работы Мюррея Ротбарда «What Has Government Done to Our Money?».
Впервые опубликованная в 1964 г., она является одним из наиболее влиятельных произведений профессора Ротбарда, невзирая на ее небольшой объем. Я не могу перечесть, сколько раз как экономисты, так и неэкономисты говорили мне, что она навсегда изменила их взгляд на денежную политику. Никто, прочитав эту книгу, уже не испытывает благоговейного трепета, слушая заявления чиновников Федеральной резервной системы, никто больше не воспринимает тексты, посвященные денежным вопросам, с прежней доверчивостью. Книга «What Has Government Done to Our Money?», бесспорно, является лучшим введением в денежные вопросы. Язык книги прямой, логика безжалостна, факты неотразимы, как и во всех работах профессора Ротбарда.
В книге затрагиваются теоретические, политические и исторические темы. В теории автор согласен с Людвигом фон Мизесом, что деньги порождаются добровольными обменами на рынке. Никакие общественные договоры или правительственные эдикты не создают деньги. Они являются естественным следствием поисков людьми экономических отношений более сложных, чем бартер. Но в отличие от других товаров, увеличение запаса денег не приносит никаких общественных выгод, так как основная функция денег — облегчать обмен товаров и услуг. В действительности увеличение запаса денег, осуществляемое центральным банком, таким как Федеральная резервная система, влечет за собой ужасающие последствия, и профессор Ротбард дает самое ясное из имеющихся на сегодняшний день объяснение инфляции.
Исследуя экономическую политику, автор доказывает, что свободный рынок можно и нужно распространить на производство и распределение денег. Нет нужды делать это монополией Казначейства США, не говоря уже о государственно-частном банковском картеле наподобие Федеральной резервной системы.
Для того чтобы деньги хорошо работали, необходимо только фиксированное определение денег, укорененное в товаре, наиболее подходящем для денежного использования, и законодательство, обеспечивающее исполнение договоров и карающее воровство и мошенничество. В результате на свободном рынке устанавливался и будет устанавливаться золотой стандарт.
В такой системе свободного рынка деньги были бы конвертируемыми как внутри страны, так и за ее пределами. Депозиты до востребования были бы обеспечены 100 %-иыми резервами, а структура резервов срочных депозитов определялась бы экономическим благоразумием банкиров и бдительностью потребителей.
Однако своим влиянием книга профессора Ротбарда обязана историческому измерению. Начав с рассмотрения классического золотого стандарта XIX в., автор завершает свое исследование анализом вероятного появления европейской денежной единицы и возможного мира неразменных денег. Особого внимания заслуживают его объяснения Бреттон-Вудской системы и закрытия золотого окна в начале 70-х годов.
Профессор Ротбард показывает, что государство всегда и везде является врагом здоровых денег. С помощью банковских картелей и инфляции государство и приближенные к нему группы грабят людей, разбавляют ценность денег и вызывают рецессии и депрессии.
Большая часть этих выводов отрицается или игнорируется мейнстримом экономической науки. Акцент всегда делается на то, как «лучше всего» использовать денежную политику. На что должна ориентироваться Федеральная резервная система? На ВНП? Процентные ставки? Кривую доходности? Ценность доллара в иностранных валютах? Товарный индекс? Профессор Ротбард сказал бы нам, что все эти вопросы предполагают централизованное планирование и являются корнем денежных зол.
Пусть эта книга будет распространена повсюду, чтобы при следующем денежном кризисе американцы, наконец, отказались мириться с тем, что государство делает с нашими деньгами.
Немного найдется экономических проблем, которые были бы более запутанны, чем проблема денег. Жаркие споры ведутся вокруг «трудных» и «легких» денег, по поводу роли Федеральной резервной системы и Казначейства, различных версий золотого стандарта и т. д. Должно ли государство накачивать деньги в экономику или откачивать? Какой именно государственный орган должен это делать? Должно ли государство поощрять кредит или сдерживать? Следует ли вернуться к золотому стандарту? Если да, то по какому курсу? Эти и бесчисленные другие вопросы множатся, и кажется, что им не будет конца.
Возможно, вавилонское смешение взглядов на вопрос денег проистекает от склонности человека быть «реалистичным», т. е. исследовать только безотлагательные политические и экономические проблемы. Если мы полностью окунемся в повседневные дела, то не сможем проводить фундаментальные разграничения и перестанем задавать действительно существенные вопросы. Вскоре изначальные проблемы будут забыты, а твердая приверженность принципам сменится бесцельным дрейфом. Зачастую, для того чтобы лучше их понять, нам нужно подняться над повседневными делами, видеть перспективу. Прежде всего это касается нашей экономики, где взаимосвязи переплелись настолько, что мы должны изолировать несколько важных факторов, проанализировать их и проследить, как они действуют в сложном мире. Именно в этом смысл «экономической теории Робинзона Крузо», любимого приема классической экономической теории. Анализ отношений Робинзона и Пятницы на пустынном острове, подвергающийся многочисленным нападкам критиков, как не имеющий отношения к сегодняшнему миру, в действительности выполняет очень полезную функцию высвечивания основных аксиом человеческой деятельности.
Из всех экономических проблем вопрос денег, вероятно, больше всего запутан и, возможно, именно здесь мы нуждаемся в наиболее широкой перспективе. Кроме того, деньги являются областью экономики, более всех испытавшей усложняющее и запутывающее воздействие столетий государственного вмешательства. Многие люди — многие экономисты — обычно приверженные свободному рынку, перед деньгами останавливаются как вкопанные. Деньги, — настаивают они, — это нечто иное; снабжение ими должно осуществляться государством и государство должно их регулировать. Они не считают государственное регулирование денег вмешательством в свободный рынок; свободный рынок в денежной сфере для них немыслим. Государство должно чеканить монеты, заниматься эмиссией бумажных денег, определять «законное платежное средство», создавать центральные банки, подкачивать деньги в экономику и откачивать из экономики, «стабилизировать уровень цен» и т. д.
Исторически деньги были одним из первых объектов контроля со стороны государства, и «революция» свободного рынка XVIII–XIX вв. не пробила большой бреши в денежной сфере. Поэтому мы давно должны были переключить основное внимание на кровь нашей экономики — деньги.
Прежде всего давайте зададим себе вопрос: можно ли организовать деньги на принципе свободы? Можем ли мы иметь свободный рынок денег, какой имеем для других товаров и услуг? Как будет выглядеть такой рынок? И к чему приведет государственное регулирование? Если мы приветствуем свободный рынок в других областях, если желаем устранить вмешательство государства в дела личности и собственность, то у нас нет более важной задачи, чем исследовать пути и средства свободного рынка в денежной сфере.
I. ДЕНЬГИ В СВОБОДНОМ ОБЩЕСТВЕ
Как возникают деньги? Понятно, что Робинзону Крузо на необитаемом острове деньги были не нужны. Он не мог питаться золотыми монетами. Даже если бы Робинзон обменивался с Пятницей, например, получая рыбу в обмен на доски, они оба могли не беспокоиться по поводу денег. Ситуация, при которой могут возникнуть деньги, имеет место, только когда общество расширяется за пределы нескольких семей.
Чтобы уяснить себе смысл существования денег, мы должны вначале понять, почему люди вообще занимаются обменом? Ведь обмен лежит в основе денег и всей экономической жизни. В сущности без обмена не было бы общества.
Источник: https://www.libfox.ru/233044-myurrey-rotbard-gosudarstvo-i-dengi-kak-gosudarstvo-zavladelo-denezhnoy-sistemoy-obshchestva.html
Мюррей Ротбард. Что государство сделало с нашими деньгами?
Предисловие к четвертому изданию Если не считать войны, денежная политика является первостепенным инструментом усиления государства. Она обеспечивает рост правитель-ства, финансирует дефицит бюджета, вознаграждает группы специаль-ных интересов и является средством предвыборной борьбы. Без нее бы федеральный левиафан рухнул, и мы могли бы вернуться к республике отцов-основателей.
Наша денежная система не только политически коррумпирована, она также порождает инфляцию и экономические циклы. Что делать?
Отвечая на этот вопрос Институт Мизеса рад представить данное чет-вертое и слегка расширенное издание классической работы Мюррея Ротбарда «Что государство сделало с нашими деньгами?»
Впервые опубликованная в 1964 г., она является одним из наиболее влиятельных произведений профессора Ротбарда, невзирая на ее не-большой объем. Я не могу перечесть, сколько раз как экономисты, так и неэкономисты говорили мне, что она навсегда изменила их взгляд на денежную политику. Никто, прочитав эту книгу, уже не испытывает благоговейного трепета, слушая заявления чиновников Федеральной резервной системы, никто больше не читает тексты, посвященные де-нежным вопросам, с прежней доверчивостью. Книга «Что государство сделало с нашими деньгами?», бесспорно, является лучшим введением в денежные вопросы. Язык книги прямой, логика безжалостна, факты не-отразимы — как во всех работах профессора Ротбарда.
В книге затрагиваются теоретические, политические и исторические те-мы. В теории он согласен с Людвигом фон Мизесом, что деньги порож-даются добровольными обменами на рынке. Никакие общественные до-говоры или правительственные эдикты не создают деньги. Они являют-ся естественным следствием поисков людьми экономических отноше-ний более сложных, чем бартер. Но в отличие от других товаров, увели-чение запаса денег не несет с собой никаких общественных выгод, так как основная функция денег — облегчать обмен товаров и услуг. В действительности, увеличение запаса денег, осуществляемое централь-ным банком, таким как Федеральная резервная система, влечет за собой ужасающие последствия, и профессор Ротбард дает самое ясное из имеющихся на сегодняшний день объяснение инфляции.
В области политики он доказывает, что свободный рынок можно и нуж-но распространить на производство и распределение денег. Нет нужды делать это монополией Казначества США, не говоря уже о государст-венно-частном банковском картеле наподобие Федеральной резервной системы.
Для того, чтобы деньги хорошо работали, необходимо только фиксиро-ванное определение денег, укорененное в товаре, наиболее подходящем для денежного использования, и законодательство, обеспечивающее ис-полнение договоров и карающее воровство и мошенничество. В резуль-тате на свободном рынке устанавливался и будет устанавливаться золо-той стандарт.
В такой системе свободного рынка деньги были бы конвертируемыми как внутри страны, так и за ее пределами. Депозиты до востребования были бы обеспечены 100-процентными резервами, а структура резервов срочных депозитов определялась бы экономическим благоразумием банкиров и бдительностью потребителей.
Однако своим влиянием книга профессора Ротбарда обязана историче-скому измерению. Начав с классического золотого стандарта XIX в., ав-тор завершает свое исследование анализом вероятного появления евро-пейской денежной единицы и возможного мира неразменных денег. Особого внимания заслуживают его объяснения Бреттонвудской систе-мы и закрытия золотого окна в начале 70-х гг.
Профессор Ротбард показывает, что государство всегда и везде является врагом здоровых денег. При помощи банковских картелей и инфляции государство и приближенные к нему группы грабят людей, разбавляют ценность денег и вызывают рецессии и депрессии.
Бóльшая часть этих выводов отрицается или игнорируется мейнстримом экономической науки. Акцент всегда делается на том, как «лучше все-го» использовать денежную политику. На что должна ориентироваться Федеральная резервная система? На ВНП? Процентные ставки? Кривую доходности? Ценность доллара в иностранных валютах? Товарный ин-декс? Профессор Ротбард сказал бы нам, что все эти вопросы предпола-гают централизованное планирование и являются корнем денежных зол.
Пусть эта книга распространяется повсюду, чтобы, когда наступит сле-дующий денежный кризис, американцы, наконец, отказались мириться с тем, что государство делает с нашими деньгами.
I. Введение Немного найдется экономических проблем, которые были бы более за-путанны, чем проблема денег. Жаркие споры ведутся вокруг «трудных» и «легких» денег, по поводу роли Федеральной резервной системы и ка-значейства, различных версий золотого стандарта и т.д. Должно ли го-сударство накачивать деньги в экономику или откачивать? Какой имен-но государственный орган должен это делать? Должно ли государство поощрять кредит или сдерживать? Следует ли вернуться к золотому стандарту? Если да, то по какому курсу? Эти и бесчисленные другие во-просы множатся, и кажется, что им не будет конца.
Возможно, вавилонское смешение взглядов на вопрос денег проистекает от склонности человека быть «реалистичным», т.е. исследовать только безотлагательные политические и экономические проблемы. Если мы полностью окунемся в повседневные дела, то мы не сможем проводить фундаментальные разграничения и перестанем задавать действительно существенные вопросы. Вскоре изначальные проблемы будут забыты, а твердая приверженность принципам сменится бесцельным дрейфом. За-частую, для того, чтобы лучше их понять, нам нужно подняться над по-вседневными делами, видеть перспективу. Прежде всего это касается нашей экономики, где взаимосвязи переплелись настолько, что мы должны изолировать несколько важных факторов, проанализировать их и проследить, как они действуют в сложном мире. Именно в этом смысл «экономической теории Робинзона Крузо», любимого приема классиче-ской экономической теории. Анализ отношений Робинзона и Пятницы на пустынном острове, подвергающийся многочисленным нападкам критиков как не имеющий отношения к сегодняшнему миру, в действи-тельности выполняет очень полезную функцию высвечивания основных аксиом человеческой деятельности.
Из всех экономических проблем, вопрос денег, вероятно, больше всего запутан и, возможно, именно здесь мы нуждаемся в наиболее широкой перспективе. Кроме того, деньги являются областью экономики, более всех испытавшей усложняющее и запутывающее воздействие столетий государственного вмешательства. Многие люди — многие экономисты — обычно приверженные свободному рынку, перед деньгами останав-ливаются как вкопанные. Деньги, настаивают они, это нечто иное; снабжение ими должно осуществляться государством и государство должно их регулировать. Они не считают государственное регулирова-ние денег вмешательством в свободный рынок; свободный рынок в де-нежной сфере для них немыслим. Государство должно чеканить моне-ты, заниматься эмиссией бумажных денег, определять «законное пла-тежное средство», создавать центральные банки, подкачивать деньги в экономику и откачивать из экономики, «стабилизировать уровень цен» и т.д.
Исторически деньги были одним из первых объектов контроля со сто-роны государства, и «революция» свободного рынка XVIII-XIX вв. не пробила большой бреши в денежной сфере. Поэтому мы давно должны были переключить основное внимание на кровь нашей экономики — деньги.
Прежде всего давайте зададим себе вопрос: можно ли организовать деньги на принципе свободы? Можем ли мы иметь свободный рынок денег, какой мы имеем для других товаров и услуг? Как будет выглядеть такой рынок? И к чему приведет государственное регулирование? Если мы приветствуем свободный рынок в других областях, если мы желаем устранить вмешательство государства в дела личности и собственность, то у нас нет более важной задачи, чем исследовать пути и средства сво-бодного рынка в денежной сфере.
II. Деньги в свободном обществе 1. Полезность обмена
Откуда появились деньги? Понятно, что Робинзону Крузо деньги были не нужны. Он не мог питаться золотыми монетами. Даже, если Робин-зон и Пятница меняли рыбу на бревна, они могли не волноваться по по-воду денег. Но когда общество объединяет больше, чем несколько се-мей, возникает почва для появления денег.
Чтобы объяснить роль денег, мы должны вернуться еще немного назад и спросить: почему люди вообще занимаются обменом? Обмен является изначальной основой экономической жизни. Без обменов не было бы реальной экономики, и в сущности не было бы общества. Ясно, что доб-ровольный обмен происходит, потому что обе стороны ожидают из-влечь из этого выгоду. Обмен представляет собой соглашение между А и В об уступке товаров и услуг одного человека за товары и услуги дру-гого человека. Очевидно, что это выгодно обоим, потому что каждый из них ценит то, что получает больше, чем то, от чего отказывается. Когда, скажем, Робинзон меняет некоторое количество рыбы на бревна, то бревна, которые он «покупает», он ценит больше, чем рыбу, которую он «продает»; в то время как Пятница, напротив, ценит рыбу больше, чем бревна. От Аристотеля до Маркса люди ошибочно считали, что обмен фиксирует равенство ценности — если один баррель рыбы меняется на десять бревен, то между ними существует какое-то внутреннее единст-во. В действительности, обмен был произведен только потому, что каж-дая сторона ценила два продукта в разном порядке.
Почему обмен получил такое широкое распространение у рода челове-ческого. Главным образом, вследствие огромного разнообразия в при-роде: различий между людьми и неравномерного распределения при-родных ресурсов. У каждого человека свой набор талантов и способно-стей, и каждый участок земли имеет уникальные характеристики, свои специфические ресурсы. Из этого внешнего природного факта разнооб-разия проистекает обмен: пшеницы Канзаса на железо Минесоты; меди-цинских услуг одного человека на игру на скрипке другого. Специали-зация дает возможность каждому человеку развивать свои таланты, а каждому региону — его специфические ресурсы. Если бы никто не мог меняться, если бы каждый человек был вынужден заниматься самообе-печением, очевидно, что бóльшая часть человечества умерла бы от го-лода, а остальные с трудом поддерживали бы свое существование. Об-мен является источником жизненной силы не только нашей экономики, но и самой цивилизации.
2. Бартер
Однако прямой обмен полезными товарами и услугами был бы едва достаточным, чтобы поддерживать экономику на уровне чуть выше первобытного. Такой прямой обмен, или бартер, едва ли лучше, чем чистое самообспечение. Почему это так? По одной причине: ясно, что при этом могло бы производиться очень мало продукции. Если Джоунз нанимает рабочих, чтобы построить дом, чем он будет им платить? Час-тями дома или стройматериалами, которые они не могут использовать? Возникают две основные проблемы — «неделимость» и «несовпадение потребностей». Таким образом, если у Смита есть плуг, который он хо-тел бы обменять на другие вещи — скажем, яйца, хлеб и костюм — как он может это осуществить? Как он может разломать плуг и отдать одну часть его фермеру, а другую — портному? Даже там, где товары явля-ются делимыми, в общем случае невозможно, что две меняющиеся сто-роны встретятся в нужное время. Если у А для продажи есть яйца, а у В — пара туфель, как они придут к соглашению, если А хочет получить костюм? И представьте себе преподавателя экономической теории, ко-торый вынужден искать производителя яиц, желающего получить не-сколько уроков в обмен на яйца! Очевидно, что в условиях прямого об-мена невозможна никакая цивилизованная экономика.
3. Косвенный обмен
Однако путем проб и ошибок человек обнаружил путь, позволяющий многократно расширить экономику: косвенный обмен. При косвенном обмене вы продаете свой продукт не за товары, в которых вы прямо ну-ждаетесь, а за другие товары, которые вы затем продаете за товары, в которых испытываете потребность. На первый взгляд это кажется неук-люжей окольной операцией. Но в действительности, это удивительный инструмент, делающий возможным развитие цивилизации.
Рассмотрим случай, когда А, фермер, желает купить туфли, изготовлен-ные В. Так как В не желает меняться на яйца, фермер узна¸т, чтó хочет В — скажем, масло. Тогда А меняет имеющиеся у него яйца на масло С и продает масло за туфли В. Он сначала покупает масло не потому, что оно нужно лично ему, а потому, что это позволит ему получить туфли. Точно так же, Смит, владелец плуга продаст свой плуг за один товар, который ему будет легче разделить и продать — скажем, масло — и за-тем обменяет части масла на яйца, хлеб, одежду и т.д. В обоих случаях преимуществом масла — причиной дополнительного спроса на него, помимо простого потребления — является его бóльшая реализуемость. Если один товар обладает бóльшей реализуемостью, чем другие, — т.е. если все уверены, что он быстрее продается — тогда на него появится бóльший спрос, поскольку его будут использовать в качестве средства обмена. Он будет средством, с помощью которого один специалист сможет обменять свой продукт на товары других специалистов.
Точно так же, как в природе существует огромное разнообразие навы-ков и ресурсов, существуют и различия в реализуемости товаров. Неко-торые товары пользуются более широким спросом, чем другие, некото-рые легче делятся на части без потери ценности, некоторые служат в течение более длительных периодов времени, некоторые легче транс-портировать на дальние расстояния. Все эти преимущества способству-ют большей реализуемости. Очевидно, что в любом обществе наиболее реализуемые товары постепенно будут выбираться в качестве промежу-точных звеньев при обмене. По мере того, как будет расширяться их признание в качестве промежуточных звеньев, спрос на них будет уве-личиваться, и они будут становиться еще более реализуемыми. Резуль-татом будет самоусиливающаяся спираль: бóльшая реализуемость ста-новится причиной более широкого использования в качестве промежу-точного звена, что приводит к большей реализуемости и т.д. В конце концов, остается один или два товара, использующиеся — почти во всех обменах — в качестве промежуточных звеньев. Они и называются день-гами.
Исторически в качестве средств обмена использовались различные то-вары: табак в колониальной Вирджинии, сахар в Вест-Индии, соль в Абиссинии, скот в Древней Греции, гвозди в Шотландии, медь в Древ-нем Египте, а также зерно, бусы, ракушки и рыболовные крючки. В ре-зультате многовековой конкуренции на свободном рынке на роль денег, вытеснив другие товары, выдвинулись два товара — золото и серебро. Оба обладают уникальной реализуемостью, пользуются большим спро-сом в качестве украшений и отличаются всеми другими необходимыми качествами. В относительно недавние времена серебро, имевшееся в большем количестве, чем золото, считалось более полезным для не-больших обменов, а золото — более полезным для крупных сделок. Во всяком случае, важно то, что какими бы ни были причины, свободный рынок обнаружил, что золото и серебро являются наиболее эффектив-ными видами деньгами.
Этот процесс — кумулятивное развитие средства обмена на свободном рынке — представляет собой единственный способ, которым деньги мо-гут утвердиться. Деньги не могут возникнуть никаким иным способом, ни путем внезапного всеобщего решения создать деньги из полезного материала, ни в результате решения государства назвать «деньгами» ку-сочки бумаги. Поскольку в спрос на деньги встроено знание денежных цен ближайшего прошлого. В противоположность непосредственно ис-пользуемым потребительским или производственным благам, деньги должны иметь предварительно существующие цены, на которых осно-вывается спрос. Но это возможно только в том случае, если все начина-ется с полезного товара в условиях бартера, и последующего добавле-ния спроса как на средство обмена к предыдущему спросу для прямого использования (например, в случае с золотом — для украшений ). Та-ким образом, государство бессильно создать деньги для экономики; они могут развиться только в результате процессов, протекающих на сво-бодном рынке.
Важнейшая истина, вытекающая из нашего обсуждения, заключается в том, что деньги — это товар. Усвоение этого простого урока является одной из самых важных задач в мире. Люди так часто говорят о деньгах как о чем-то большем или меньшем, чем это. Деньги не являются абст-рактной единицей учета, которую можно отделить от конкретного това-ра; они не являются бесполезными жетонами, пригодными только для обмена; они не являются «требованиями к обществу»; они не являются гарантией фиксированного уровня цен. Это просто товар. Деньги отли-чаются от других товаров только тем, что они пользуются спросом главным образом как средства обмена. Но помимо этой особенности, они являются товаром, и как все товары, имеют существующий запас, на них есть спрос на покупку и хранение и т.д. Подобно другим това-рам, их «цена» — выраженная в других товарах — определяется взаи-модействием их совокупного предложения, или запаса, совокупным спросом на их покупку и хранение. (Люди «покупают» деньги путем продажи за них своих товаров и услуг, а покупая товары и услуги они «продают» деньги.)
4. Польза от денег
Появление денег было великим благом для рода человеческого. Без де-нег — без общего средства обмена — не могло бы существовать ни ре-альной специализации, ни прогресса экономики далее скудного, прими-тивного уровня. С деньгами исчезают проблемы неделимости и «совпа-дения потребностей», досаждавшие бартерному обществу. Теперь Джон может нанять рабочих и платить им. деньгами. Смит может продать свой плуг в обмен на единицы. денег. Денежный товар делим на мел-кие единицы и принимается всеми. Тем самым все товары и услуги про-даются за деньги, а затем деньги используются для покупки других то-варов и услуг, которые нужны людям. Благодаря деньгам может быть сформирована развитая «структура производства», где земля, услуги труда и капитальные товары, совместно участвуют в развитии произ-водства на каждой стадии и получают платежи деньгами.
Утверждение денег приносит еще одну огромную пользу. Так как все обмены осуществляются в деньгах, то все меновые отношения выраже-ны в деньгах, и тем самым люди получают возможность сравнить ры-ночную стоимость каждого товара со стоимостью всех остальных това-ров. Если телевизор обменивается на три унции золота, а автомобиль обменивается на шестьдесят унций золота, тогда все могут видеть, что на рынке один автомобиль «стоит» двадцать телевизоров. Эти меновые отношения и есть цены, а денежный товар служит общим знаменателем для всех цен. Только установление денежных цен на рынке создает ус-ловия для развития цивилизованной экономики, поскольку только они позволяют коммерсантам производить экономические расчеты. Теперь, сравнивая продажные цены своей продукции с ценами на факторы про-изводства («расходами»), коммерсанты могут судить о том, насколько хорошо они удовлетворяют потребности потребителей. Так как все эти цены выражены в деньгах, коммерсанты могут определить, получают ли они прибыль или терпят убытки. В поисках денежного дохода на рынке коммерсанты, рабочие и землевладельцы руководствуются такими рас-четами. Только с их помощью можно распределить ресурсы по наибо-лее производительным направлениям использования — таким, которые в наибольшей степени удовлетворят потребности потребителей.
Во многих учебниках говорится, что деньги выполняют несколько функций: средства обмена, единицы учета, «меры ценности», «храни-лища ценности» и т.д. Но должно быть ясно, что все эти функции явля-ются просто следствиями одной главной функции: средства обмена. По-скольку золото является общепринятым средством обмена, оно обладает наибольшей реализуемостью; его можно хранить, чтобы использовать в качестве средства обмена в будущем, точно так же, как оно использует-ся в настоящем; а все цены выражаются в единицах золота . Поскольку золото является товарным посредником для всех обменов, оно может служить в качестве единицы учета для настоящих и ожидаемых буду-щих цен. Важно понять, что деньги не могут быть абстрактными едини-цами учета или прав требования, а являются таковыми только в той ме-ре, в какой они служат в качестве средства обмена.
5. Денежная единица
Теперь, когда мы видели, как деньги возникли и что они с собой несут, мы можем спросить: как используется денежный товар? А именно, что является запасом, или предложением денег в обществе и как он обмени-вается? Прежде всего, большинство материальных товаров торгуются на вес. Вес является специфической единицей материальных товаров, и по-этому торговля осуществляется в таких единицах, как тонны, фунты, унции, граны*, граммы и т.д. Золото не является исключением. Золото, подобно другим товарам, будет торговаться в единицах веса .
Очевидно, что размерность общей единицы, избранная для применения в торговле, для экономиста не имеет значения. Одна страна, исполь-зующая метрическую систему, может предпочесть считать в граммах; Англия или Америка — гранах или унциях. Все единицы веса перево-дятся из одной в другую: 1 фунт равен 16 унциям; 1 унция равна 437,5 грана или 28,35 грамма и т.д.
Предполагая, что в качестве денег выбрано золото, размерность золотой единицы, использующейся в расчетах, для нас несущественна. Джон может продать пальто за одну унцию золота в Америке или за 28,35 грамма во Франции; обе цены идентичны.
Может показаться, что мы обсуждаем очевидные вещи. Но скольких бедствий можно было бы избежать, если бы все люди полностью осоз-навали эти простые истины. Например, почти все думают о деньгах, как о различных абстрактных единицах, каждая из которых присуща ис-ключительно определенной стране. Даже во времена господства «золо-того стандарта», люди мыслили в тех же самых категориях. Американ-скими деньгами были «доллары», французскими — «франки», немец-кими — «марки» и т.д. Признавалось, что все они были привязаны к зо-лоту, но при этом все они рассматривались как суверенные и независи-мые, и, следовательно, странам было несложно «выйти из золотого стандарта». Однако все эти наименования были просто названиями еди-ниц веса золота и серебра.
Британский фунт стерлингов первоначально обозначал вес фунта сереб-ра. А что такое доллар? Сначала доллар являлся общепринятым назва-нием веса унции серебра, чеканившейся богемским графом по имени Шлик в XVI в. Граф Шлик жил в Joachim Valley or Jaochimsthal. Монеты графа заработали высокую репутацию за свое единообразие и чистоту металла. Их называли «Ioachim’s thalers» или просто «талеры». Назва-ние «доллар» произошло от «талер».
Таким образом, на свободном рынке различные названия, которые мо-гут иметь денежные единицы, являются просто определениями единиц веса. Когда до 1933 гг. у нас существовал «золотой стандарт», люди часто говорили, что «цена золота» «зафиксирована на уровне двадцати долларов за унцию золота». Но такой взгляд на наши деньги способст-вовал опасным заблуждениям. В действительности, «доллар» был опре-делен как название (приблизительно) 1/20 унции золота. Поэтому разго-воры о «курсах обмена» валюты одной страны в валюту другой вводят в заблуждение. «Фунт стерлинга» на самом деле не обменивался на пять «долларов» . Доллар был определен как 1/20 унции золота, а фунт стер-лингов, в то время определенный как название для 1/4 унции золота, просто продавался за 5/20 унции золота. Ясно, что такие обмены и такая путаница названий сбивали с толку и вводили в заблуждение. Ниже в главе о вмешательстве государства в деньги показывается, как возник этот сумбур. На абсолютно свободном рынке золото бы обменивалось просто как «граммы», граны или унции, а такие сбивающие с толку на-звания, как доллары, франки и т.п., были бы излишними. Поэтому в этом разделе мы будем считать, что деньги обмениваются непосредст-венно в граммах или гранах.
Очевидно, что в качестве общепринятой единицы рынок выберет наи-более удобный вес денежного товара. Если бы деньгами была платина, вероятно она торговалась бы долями унции; если бы использовалось железо, то счет шел бы на фунты или тонны. Для экономиста size де-нежной единицы не имеет значения.
6. Форма денег
Если size и название денежной единицы не имеет экономического зна-чения, то этого нельзя сказать о форме денежного металла. Так как то-вар является деньгами, следовательно, весь запас металла, при условии, что он доступен для людей, составляет мировой запас денег. Не имеет значения, в какой форме различные части металла находятся в данное время. Если железо является деньгами, то деньгами является все железо, будь оно в форме брусков, чушек или воплощено в сложный механизм . Золото использовалось в качестве денег в виде самородков, золотого песка и даже в виде ювелирных украшений. Не должно вызывать удив-ления, что золото или другие деньги могут торговаться в разном виде, так как важной характеристикой является их вес.
Следует, однако, признать, что одни формы часто более удобны, чем другие. В последние несколько веков для мелких повседневных сделок золото и серебро делилось на монеты, а для крупных сделок — на большие бруски. Остальное золото было превращено в ювелирные ук-рашения и другие драгоценности. Любое превращение из одной формы в другую требует затрат времени, усилий и других ресурсов. Выполне-ние этой работы — это такой же бизнес, как и любой другой. Цены на эти услуги будут устанавливаться так же, как обычно. Многие люди со-гласны, что изготовление ювелирами украшений из сырого золота за-конно, но они часто отрицают, что то же самое применимо к изготовле-нию монет. Однако на свободном рынке чеканка монет по сути дела та-кой же бизнес, как и любой другой.
Во времена золотого стандарта многие люди считали, что монеты явля-ются в некотором смысле более «настоящими» деньгами, чем простые нечеканные золотые «слитки» (бруски, болванки или любая другая форма). Действительно, 33 монеты включали в себя премию по сравне-нию со слитком, но причина была не в каком-то мистическом благе мо-нет. Просто изготовить монеты из слитка стоит дороже, чем перепла-вить монеты в слиток. Вследствие этой разницы на рынке монеты цени-лись выше.
7. Частная чеканка
Идея частной чеканки денег сегодня представляется столь странной, что стоит рассмотреть ее более тщательно. Мы привыкли думать о чеканке монет как о «принадлежности суверенитета». Однако, в конце концов, мы не являемся приверженцами «королевской прерогативы», а концеп-ция, что суверенитетом обладает не правительство, а народ, является именно американской.
Как работала бы частная чеканка монет? Мы уже говорили, что таким же образом, как любой другой бизнес. Каждый чеканщик производил бы монеты такого размера и формы, какие нравились бы его потребите-лям. Цена устанавливалась бы в результате свободной конкуренции на рынке.
Стандартное возражение состоит в том, что возникло бы много хлопот с взвешиванием и определением пробы золота при совершении каждой сделки. Но что мешало бы частным чеканщикам клеймить монету и га-рантировать ее вес и пробу. Частные чеканщики могут давать по мень-шей мере такую же гарантию на монету, как и государственный монет-ный двор. Куски металла, не имеющие оттисков, не принимались бы в качестве монет. Люди пользовались бы монетами тех чеканщиков, ко-торые имели бы репутацию производителей продукции высшего каче-ства. Мы видели, что именно так выделился «доллар» — как конкурен-тоспособная серебряная монета.
Оппоненты частной чеканки предсказывают неизбежный расцвет мо-шенничества. Однако те же самые оппоненты доверили бы осуществле-ние чеканки монет государству. Однако, если государству вообще мож-но доверять, тогда в условиях частной чеканки монет государству, не-сомненно, можно было бы доверить предупреждать или карать мошен-ничество. Обычно предполагается, что предупреждение или наказание мошенничества, воровства и других преступлений является оправдани-ем самого существования государства. Но если государство не может задержать преступника, когда полагаются на частную чеканку, как можно надеяться на надежность чеканки, в условиях отказа от честно-сти операторов частного рынка в пользу государственной монополии на чеканку? Если государству нельзя доверить поимку случайного пре-ступника на свободном рынке чеканки монет, то почему можно дове-рять государству, когда в его руках оказывается полный контроль над деньгами, и оно может снижать ценность монеты, подделывать монеты или как-либо иначе с полным законным правом вести себя на рынке как единственный преступник? Говорить о том, что государство может обобществить всю собственность для того, чтобы помешать кому бы то ни было красть собственность есть очевидная глупость. Однако в основе отмены частной чеканки монет лежит точно такое же рассуждение.
Более того, весь современный бизнес построен на гарантии стандартов. Аптеки продают восьмиунцевые пузырьки с лекарствами; говядина продается в однофунтовой расфасовке. Покупатели ожидают, что гаран-тии веса соблюдаются, и это действительно так. А подумайте о тысячах тысяч видов промышленной продукции, удовлетворяющей очень жест-ким стандартам и спецификациям. Покупатель болта диаметром пол-дюйма должен получить именно полдюймовый болт, а не болт диамет-ром 3/8 дюйма.
Несмотря на это, бизнес не рухнул. Немногие полагают, что государство должно национализировать машиностроительную промышленность, выполняя свою функцию защиты стандартов от мошенничества. Совре-менная рыночная экономика содержит бесконечное количество запу-танных обменных цепочек, решающим образом зависящих от соблюде-ния стандартов количества и качества. Однако мошенничество сведено к минимуму, и этот минимум, по крайней мере, в теории, может пресле-доваться. Если бы существовала частная чеканка, то ситуация была бы точно такой же. Мы можем быть уверены, что клиенты чеканщика и его конкуренты бдительно отслеживали бы любое возможное мошенниче-ство с весом или пробой его монет .
Поборники монополии государства на чеканку монет заявляли, что деньги отличаются от других товаров, потому что «закон Грэшема» до-казывает, что «плохие деньги вытесняют хорошие» из обращения. По-этому обеспечение экономики хорошими деньгами нельзя доверять сво-бодному рынку. Но эта формулировка основана на ошибочной интер-претации знаменитого закона Грэшема. В действительности, этот закон звучит следующим образом: «деньги, искусственно переоцененные го-сударством, будут вытеснять из обращения искусственно недооценен-ные деньги». К примеру, предположим, что в обращении находится зо-лотая монета весом в одну унцию. Через несколько лет изнашивания некоторые монеты стали весить, скажем, 0,9 унции. Очевидно, что на свободном рынке изношенные монеты будут обращаться на уровне 90 процентов от ценности полновесных монет, и их номинальная ценность должна быть пересмотрена . Если уж на то пошло, то именно «плохие» монеты будут удалены с рынка. Но предположим, что правительство своим указом постановляет, что к изношенным монетам все должны от-носиться как новым и принимать к оплате на равных основаниях. Что реально сделало правительство? Оно принудительно ввело регулирова-ние цен в области «курса обмена» двух типов монет. Настаивая на об-мене по номиналу в то время, когда изношенные монеты должны обме-ниваться с десятипроцентной скидкой, правительство искусственно пе-реоценивает изношенные монеты и недооценивает новые. Следователь-но, в обменах все будут пользоваться изношенными монетами, а копить или экспортировать новые. Так что «плохие деньги вытесняют хоро-шие» не на свободном рынке, а в результате вмешательства государства в действие рынка.
Несмотря на бесконечные притеснения со стороны государства, история знала много примеров расцвета частных монет. В полном соответствии с фактическим законом, гласящим, что источником всех новшеств яв-ляются свободные индивиды, а не государство, первые монеты были отчеканены частными лицами и ювелирами. На самом деле, когда пра-вительство впервые начало монополизировать чеканку монет, королев-ские монеты опирались на гарантию частных банкиров, которым публи-ка доверяла гораздо больше, чем правительству. В Калифорнии золотые монеты частной чеканки обращались до 1848 г.
8. «Надлежащее» предложение денег
Может возникнуть вопрос: что является предложением денег в общест-ве и как это предложение используется? В частности, мы можем под-нять вечный вопрос: сколько денег «нам надо»? Следует ли регулиро-вать предложение денег в соответствии с каким-либо «критерием», или его можно оставить в покое на усмотрение свободного рынка?
Первое, совокупным запасом, или предложением денег в обществе в любой данный момент времени является общий вес денежного вещест-ва. Давайте пока предположим, что на свободном рынке в качестве де-нег утвердился только один товар. Затем предположим, что этим това-ром является золото (хотя мы могли бы взять серебро или даже железо; не мы, а рынок решает использовать в качестве денег наилучший товар). Форма золота не имеет значения — исключая те случаи, когда затраты на изменение формы в некоторых направлениях выше, чем в других (например, чеканка монет стоит больше, чем их переплавка). В этом случае одна из форм будет выбрана рынком в качестве расчетной де-нежной единицы, а другие формы будут иметь премию или скидку в со-ответствии с их относительными издержками на рынке.
Изменения в совокупном запасе золота будут управляться теми же при-чинами, что и изменения в других товарах. Увеличение будет происхо-дить благодаря большему производству на рудниках; уменьшение — от расходования в процессе изнашивания, в промышленности и т.д. По-скольку рынок выберет на роль денег товар длительного пользования и поскольку деньги не потребляются с такой же интенсивностью, как дру-гие товары, а используются в качестве средства обмена, доля нового ежегодного производства в совокупном запасе будет весьма незначи-тельной. Поэтому изменения в совокупном запасе золота будут проис-ходить очень медленно.
Каким «должно» быть предложение денег? Выдвигались самые разные критерии: деньги должны двигаться за населением, за «объемом торгов-ли», за «количеством произведенных товаров», так, чтобы поддержи-вался постоянный «уровень цен» и т.д. Мало кто предлагал оставить решение рынку. Но деньги отличаются от остальных товаров одной су-щественной особенностью. И осознание этого отличия дает ключ к по-ниманию денежных вопросов. Когда предложение любого другого то-вара увеличивается, это увеличение приносит общественную пользу; это причина для всеобщего веселья. Большее количество потребительских товаров означает более высокий уровень жизни людей; больше капи-тальных товаров означает сохранение и повышение уровня жизни в бу-дущем. Открытие новой плодородной земли и природных ресурсов так-же обещает повысить уровень жизни, настоящий и будущий. А что можно сказать про деньги? Приносит ли добавление денег пользу наро-ду в целом?
Потребительские товары расходуются потребителями; капитальные то-вары и природные ресурсы расходуются в процессе производства по-требительских товаров. Но деньги не расходуются; их функция — дей-ствовать в качестве посредника при обменах, т.е. позволять товарам и услугам быстрее перемещаться от одного человека к другому. Эти об-мены производятся на основании денежных цен. Таким образом, если телевизор меняется на три унции золота, мы скажем, что три унции зо-лота являются «ценой» телевизора. В любой момент времени все товары в экономике будут меняться по определенным отношениям к золоту, или ценам. Как мы сказали, деньги, или золото, являются общим знаме-нателем всех цен. А как же сами деньги? Есть ли у них «цена»? Так как цена суть просто меновое отношение, то понятно, что есть. Только в этом случае «цена денег» представляет собой набор бесконечного числа меновых отношений для всех товаров на рынке.
Так, предположим, что телевизор стоит 3 унции золота, а автомобиль — 60 унций, батон хлеба — 1/100 унции, один час юридических консуль-таций мистера Джоунза — 1 унцию. Тогда «цена денег» будет набором альтернативных обменов. Одна унция золота будет «стоить» либо 1/3 телевизора, 1/60 автомобиля, 100 батонов хлеба, либо 1 час юридиче-ской консультации мистера Джоунза. И так далее по списку. Цена денег — это «покупательная способность» денежной единицы, в данном слу-чае — унции золота. Она говорит нам о том, чтó можно купить в обмен на эту унцию, точно также, как денежная цена телевизора говорит нам, сколько денег можно получить в обмен на телевизор. Что определяет цену денег? Те же самые силы, которые определяют все цены на рынке — почтенный, но неизменно истинный закон: «спрос и предложение». Мы все знаем, что если предложение яиц увеличится, то цена упадет; если спрос покупателей на яйца увеличится, то цена возрастет. То же самое верно и в отношении денег. Увеличение предложения денег будет снижать их «цену»; увеличение спроса на деньги ее повысит. Но что представляет собой спрос на деньги? Мы знаем, чтó означает «спрос» на яйца; это количество денег, которые потребители желают потратить на покупку яиц, плюс яйца, придерживаемые и не продаваемые поставщи-ками. То же самое относится и к деньгам, «спрос» означает различные товары, предлагаемые в обмен на деньги, плюс наличные деньги, кото-рые не тратятся на протяжении некоторого периода времени. В обоих случаях термин «предложение» может относиться к совокупному запасу товара на рынке.
Далее, что произойдет, если увеличится предложение золота при том, что спрос на деньги останется без изменений? «Цена денег» упадет, т.е. покупательная способность денежной единицы упадет по всему списку. Унция золота теперь будет стоить меньше, чем 100 батонов хлеба, 1/3 телевизора и т.д. И наоборот, если упадет предложение денег, то поку-пательная способность унции золота увеличится.
Каковы последствия изменения предложения денег? По примеру Давида Юма, одного из первых экономистов, мы можем задать себе вопрос: что бы произошло, если бы добрая фея незаметно забралась в наши карма-ны, кошельки и банковские хранилища и удвоила наш запас денег. В нашем случае, она волшебным образом удвоит наш запас золота. Ста-нем ли мы в два раза богаче? Очевидно, нет. Богаче нас делает изобилие товаров, а оно ограничивается редкостью ресурсов, а именно: земли, труда и капитала. От умножения количества монет эти ресурсы не поя-вятся. Мы можем на какое-то время почувствовать себя в два раза бога-че, но ясно, что мы всего лишь разбавили предложение денег. Как толь-ко народ ринется тратить свалившееся с неба богатство, цены вырастут примерно в два раза — или, по крайней мере, будут расти до тех пор, пока не будет удовлетворен спрос, и деньги не перестанут конкуриро-вать сами с собой за существующие товары.
Таким образом, мы видим, что в то время как при увеличении предло-жения денег их цена понижается (как и в случае с любым другим това-ром), это изменение не приносит общественной пользы (в отличие от других товаров). Народ в целом не становится богаче. Если потреби-тельские или капитальные товары вносят вклад в повышение уровня жизни, то появление дополнительных денег только повышает цены, т.е. разбавляет их собственную покупательную способность. Причина в том, что полезность денег состоит в их меновой ценности. Другие товары обладают «реальной» полезностью, поэтому увеличение их предложе-ния удовлетворяет больше потребностей потребителей. Полезность де-нег определяется полезностью для будущих обменов; их полезность за-ключается в их меновой ценности, или «покупательной способности». Наш закон — о том, что увеличение денег не приносит общественной пользы, — вытекает из их уникального применения в качестве средства обмена.
Поэтому увеличение предложения денег только снижает действенность каждой унции золота; с другой стороны, уменьшение предложения де-нег повышает способность каждой унции золота выполнять свою функ-цию. Мы приходим к поразительному выводу о том, что величина пред-ложения денег не имеет значения. Любое предложение будет действо-вать так же, как и любое другое предложение. Свободный рынок просто адаптируется, изменив покупательную способность или действенность золотой единицы. Нет оснований вмешиваться в действие рынка с це-лью изменить определенное им предложение денег.
Здесь сторонник регулирования денег может возразить: «Хорошо, пусть увеличивать предложение денег бессмысленно, но не является ли тогда добыча золота бесполезной растратой ресурсов? Не следует ли государ-ству сохранять предложение денег на постоянном уровне и запретить добычу нового золота? Тем, кто не имеет принципиальных возражений против вмешательства государства не в свои дела, это может показаться веским аргументом; хотя он не убедит стойких защитников свободы. Однако это возражение упускает из виду одну важную деталь: золото является не только деньгами, но и товаром. Увеличение предложения золота может не приносить денежной пользы, но оно имеет неденежную пользу — т.е. оно увеличивает предложение золота, используемое в по-треблении (украшениях, стоматологии и т.д.) и производстве (промыш-ленных работах). Поэтому золотодобыча вовсе не является обществен-ными потерями.
Таким образом, мы приходим к выводу, что, подобно всем остальным товарам, определение предложения денег лучше всего оставить заботам свободного рынка. Помимо общих моральных и экономических пре-имуществ свободы по сравнению с принуждением, никакое предписан-ное количество денег не будет действовать лучше а свободный рынок установит производство золота на уровне, соответствующем его отно-сительной способности удовлетворять потребности потребителей по сравнению со всеми остальными производительными товарами .
9. Проблема «тезаврации»
Однако критиков денежной свободы не так-то просто заставить замол-чать. В частности, существует древний страх «тезаврации». Воображе-ние рисует образ эгоистичного старого скряги, который, быть может, иррационально, или по каким-либо порочным мотивам, копит золото в своем подвале или прячет в кладах, тем самым прерывая поток обраще-ния и торговли, вызывая депрессию и другие проблемы. Действительно ли тезаврация представляет опасность?
Прежде всего, на самом деле произошло всего лишь увеличение спроса на деньги со стороны этого скряги. В результате падают цены на товары и повышается покупательная способность унции золота. Общество не понесло никаких потерь. Оно просто оперирует более низким активным предложением более «сильной» унции золота.
Даже самый пессимистический взгляд на эту проблему демонстрирует, что все идет нормально, и денежная свобода не создает трудностей. Но у этой проблемы есть еще один аспект. Не ничего иррационального в том, что люди желают иметь больший или меньший запас наличных де-нег.
Давайте остановимся на остатках наличности более подробно. Почему люди вообще создают запасы наличности? Предположим, что все мы способны предсказать будущее с абсолютной определенностью. В этом случае никому из нас не пришлось бы держать на руках запас наличных денег. Каждый бы точно знал, сколько он потратит и какой доход полу-чит в любой момент в будущем. Ему не нужно было бы держать деньги на руках, он ссудил бы свое золото таким образом, чтобы получать не-обходимую сумму в тот самый день, когда он осуществляет свои расхо-ды. Но, разумеется, мы живем в мире неопределенности. Люди не знают точно, что с ними случится или какими будут их будущие доходы и расходы. Чем выше неизвестность и неуверенность, тем больший запас наличных денег люди захотят иметь. Другая причина хранения налич-ных также является функцией от неопределенности реального мира. Ес-ли люди ожидают, что в ближайшее время цена денег упадет, они будут тратить свои деньги сейчас, пока их ценность выше, тем самым «дете-заврируя» их и снижая свой спрос на деньги. Наоборот, если они счита-ют, что цена денег возрастет, они будут ждать, чтобы потратить свои деньги позже, когда они станут более ценными, а спрос на наличность увеличится. Таким образом, спрос людей на остатки наличности возрас-тает и снижается по понятным и здравым причинам.
Экономисты ошибаются, если считают, что что-то не так, когда деньги не находятся в процессе постоянной активной «циркуляции». Верно, деньги полезны только благодаря их меновой ценности, но они полезны не только в момент реального обмена. Эту истину часто игнорируют. Деньги так же полезны, когда лежат «праздными» в чьих-либо запасах наличности, даже в «сокровище» скряги . Так как деньги хранятся в ожидании возможного будущего обмена, то они полезны своему вла-дельцу прямо сейчас, предоставляя возможность совершения обменов в любое время — сейчас или в будущем — как только у него возникнет желание.
Следует помнить, что все золото должно кому-то принадлежать, и по-этому все золото должно находится в остатках наличности людей. Если в обществе есть 3000 т золота, то все эти 3000 т должны принадлежать и в каждый момент времени храниться в остатках наличности людей. Общая сумма остатков наличности всегда тождественна совокупному предложению денег в обществе. По иронии судьбы, если бы в реальном мире не было неопределенности, то денежная система вообще не могла бы существовать! В мире определенности никто не желал бы хранить наличность, поэтому спрос на деньги в обществе снизился бы до беско-нечно малой величины, цены бы без конца росли, и вся денежная систе-ма рухнула. Существование остатков наличности не является досадным и создающим неудобства фактором, вмешивающимся в денежный об-мен, наоборот, это абсолютно необходимо любой денежной экономике.
Кроме того, манера говорить, что деньги «циркулируют», водит в за-блуждение. Подобно всем метафорам, заимствованным из физических наук, она подразумевает некий независимый от воли людей механиче-ский процесс, который движется с некоей скоростью потока или «ско-ростью обращения». В действительности, деньги не «циркулируют»; они время от времени перемещаются из запаса наличности одного чело-века в запас наличности другого. Еще раз повторим, существование де-нег зависит от желания людей хранить запас наличности.
В начале этого параграфа мы видели, что «тезаврация» не причиняет никакого ущерба обществу. Ниже мы увидим, что изменение цены де-нег, вызываемое изменениями в спросе на деньги, приносит обществен-ную пользу — такую же, как польза от увеличившегося предложения товаров и услуг. Мы видели, что общая сумма остатков наличности в обществе равна и тождественна совокупному предложению денег. Предположим, что предложение остается постоянным, скажем, 3000 т. Далее предположим, что по какой-то причине — возможно, усиливаю-щимся дурным предчувствиям — спрос людей на остатки наличности увеличивается. Несомненно, удовлетворение этого спроса сопряжено с общественной выгодой. Но как он может быть удовлетворен, если об-щая сумма наличности должна оставаться одной и той же? Очень про-сто: если люди ценят остатки наличности более высоко, спрос на деньги увеличивается, а цены падают. В результате, одна и та же общая сумма остатков наличности сейчас представляет собой более высокий «реаль-ный» остаток, т.е. она выше в пропорции к ценам товаров — работе, ко-торую должны выполнять деньги. Одним словом, эффективные остатки наличности людей увеличились. И наоборот, снижение спроса на на-личность вызовет увеличение расходов и более высокие цены. Стремле-ние людей иметь более низкие эффективные остатки наличности будет удовлетворено тем, что данной сумме наличности придется выполнять больше работы.
Поэтому, если изменение в цене денег вследствие изменения в предло-жении просто меняет эффективность денежной единицы и не приносит никакой общественной пользы, то понижение или повышение, вызы-ваемое изменением в спросе на остатки наличности, приносит общест-венную пользу — так как он удовлетворяет желание людей иметь либо более высокую, либо более низкую пропорцию остатков наличности к работе, выполняемой наличными деньгами. С другой стороны, увеличе-ние предложения денег будет сводить на нет спрос людей на эффектив-ную итоговую сумму наличности (более эффективную по покупатель-ной способности).
Люди всегда говорят, что желают иметь столько денег, сколько могут получить! Но в действительности они хотят иметь больше не денежных единиц — унций золота или «долларов» — а более эффективных еди-ниц, т.е. большую власть над товарами и услугами, покупаемыми за деньги. Мы видели, что общество не может удовлетворить свой спрос на большее количество денег путем увеличение их предложения — т.к. увеличившееся предложение просто разбавит эффективность каждой унции, и изобилие денег будет не выше, чем до этого. Нельзя повысить уровень жизни людей путем добычи большего количества золота (ис-ключая немонетарное использование золота). Если люди желают иметь в своих остатках наличности более эффективные унции золота, они мо-гут добиться этого только через падение цен и повышение эффективно-сти каждой унции.
10. Стабилизировать уровень цен?
Некоторые теоретики обвиняют свободную денежную систему в нера-зумности, потому что она не «стабилизирует уровень цен», т.е. цену де-нежной единицы. Деньги, говорят они, считаются фиксированной ме-рой, которая никогда не меняется. Поэтому их ценность, или покупа-тельную способность следует стабилизировать. Поскольку все согласны с тем, что на свободном рынке цена денег будет колебаться, для обеспе-чения стабильности свободу следует заменить государственным управ-лением . Стабильность обеспечит справедливость в отношении, напри-мер, должников и кредиторов, которые будут уверены, что выплачивае-мые доллары или унции золота имеют ту же покупательную способ-ность, что и ссужавшиеся.
Однако, если кредиторы и должники желают застраховаться от будущих изменений в покупательной способности, они легко могут это сделать на свободном рынке. Во время заключения контракта они могут догово-риться, что сумма выплат будет скорректирована в соответствии с ка-ким-либо согласованным индексом изменений в ценности денег. Сто-ронники стабилизации давно предлагают подобные меры, но как это ни странно, те самые кредиторы и заемщики, которые, как полагают, больше всего выиграют от стабильности, редко пользуются этой воз-можностью. Должно ли правительство силой навязывать некие «выго-ды» людям, которые уже открыто их отвергли. Видимо, в нашем мире неустранимой неопределенности коммерсанты, скорее, будут делать ставку на свою способность прогнозировать ситуацию на рынке. Они могут менять свое поведение в ответ на изменения в спросе. Почему они не могут делать это в ответ на изменения цены денег.
На деле же, искусственная стабилизация серьезно исказит и деформиру-ет действие рынка. Как мы уже указывали, людям не удастся реализо-вать свое желание изменить реальную пропорцию своих остатков на-личности; не будет никакой возможности изменить соотношение между остатками наличности и ценами. Кроме того, повышение уровня жизни людей является плодом капиталовложений. Повышение производитель-ности ведет к снижению цен (и издержек) и тем самым распространяет плоды свободного предпринимательства среди всех людей, повышая уровень жизни всех потребителей. Принудительное поддержание уров-ня цен мешает распространению более высокого уровня жизни.
Одним словом, деньги не являются «фиксированной мерой». Это товар, который служит в качестве средства обмена. Гибкость его ценности в ответ на спрос потребителей столь же важна и столь же благотворна, как и всякое свободное ценообразование на рынке.
11. Сосуществующие деньги
К настоящему моменту мы имеем следующую картину денег в совер-шенно свободной экономике: золото и серебро начинают использовать-ся как средство обмена; золото чеканится конкурирующими частными фирмами, циркулируя согласно весу; цены свободно колеблются на рынке в ответ на спрос потребителей и предложение производственных ресурсов. Свобода цен необходимо подразумевает свободу изменения покупательной способности денежной единицы; невозможно использо-вать силу и вмешиваться в движения ценности денег без того, чтобы од-новременно не наносить вред свободе цен всех товаров. Получаемая в результате свободная экономика не будет хаотичной. Наоборот, удовле-творяя желания потребителей, экономика будет быстро и эффективно приходить в движение. Денежный рынок также может быть свободным.
До сих пор мы упрощали проблему, предполагая, что существует только один денежный металл, скажем, золото. Предположим, что на мировом рынке имеют хождение два или более вида денег — скажем, золото и серебро. Возможно, золото будет являться деньгами в одной области, а серебро — в другой, либо они находиться в обращении одновременно. Например, золото, имеющее бóльшую удельную ценность, может ис-пользоваться в крупных сделках, а серебро — в мелких. Не приведет ли наличие двух видов денег к хаосу? Не следует ли государству вмешать-ся и установить фиксированное соотношение между ними («биметал-лизм») или каким-либо способом демонетизировать один из металлов (установив «единый стандарт», «монометаллизм»)?
Вполне возможно, что рынок, отпущенный на свободу, в конце концов, утвердит в качестве денег один металл. На протяжении последних не-скольких веков серебро упорно конкурировало с золотом. Однако госу-дарству нет необходимости вмешиваться и спасать рынок от каприза поддерживать два вида денег. Серебро оставалось в обращении именно ввиду его удобства (для мелкой разменной монеты, например). Серебро и золото легко могут находиться в обращении одновременно, и в про-шлом именно так все и происходило. Спрос и предложение на данные два металла определят курс обмена между ними, и этот курс, аналогич-но любой другой цене, будет постоянно колебаться в ответ на эти ме-няющиеся силы. В один момент времени, например, золото и серебро могут обмениваться в пропорции 16:1, в другой — как 15:1 и т.д. Какой металл будет использоваться в качестве единицы учета, зависит от кон-кретных обстоятельств рынка. Если расчетной денежной единицей бу-дет золото, тогда бóльшая часть сделок будет считаться в унциях золота, а унции серебра будут обмениваться по свободно колеблющимся ценам, выраженным в золоте.
Следует понимать, что курсы обмена и покупательная способность еди-ниц этих двух металлов будут стремиться к пропорциональности. Если цены товаров, выраженные в серебре, в пятнадцать раз выше, чем вы-раженные в золоте, то курс обмена будет на уровне 15:1. В противном случае будет выгодно менять один металл на другой, пока не будет дос-тигнут паритет. Поэтому, если цены в серебре в 15 раз выше, чем в зо-лоте, а серебро меняется на золото как 20:1, то люди будут стремиться продавать свои товары за золото, покупать серебро, а затем выкупать товары за серебро, получая значительный выигрыш. Это быстро восста-новит «паритет покупательной способности» обменного курса; по мере того, как золото будет становиться дешевле относительно серебра, цены товаров, выраженные в серебре, будут расти, цены, выраженные в золо-те будут снижаться.
Одним словом, свободный рынок в высшей степени упорядочен не только, когда деньги являются свободными, но даже когда в обращении находится несколько видов денег.
Какой стандарт установится, если деньги будут свободными? Важно, чтобы стандарт не был навязан декретом государства. Предоставленный сам себе, рынок может установить золото в качестве единых денег («зо-лотой стандарт»), серебро в качестве единых денег («серебряный стан-дарт») или вероятнее всего, оба металла будут деньгами со свободно ко-леблющимися курсами обмена («параллельные стандарты») .
12. Денежные хранилища
Предположим, что свободный рынок утвердил на роль денег золото (для простоты снова забудем о серебре). Даже в удобной форме монет золото зачастую тяжело и неудобно носить с собой и непосредственно исполь-зовать в обмене. При крупных сделках неудобно и дорого перевозить несколько сот фунтов золота. Но тут на помощь приходит свободный рынок всегда готовый удовлетворить общественную потребность. Пре-жде всего, золото необходимо где-то хранить, и подобно тому, как спе-циализация наиболее эффективна в других сферах бизнеса, она будет эффективна и в складском бизнесе. На рынке появятся фирмы, предла-гающие услуги по хранению товаров на складах. Некоторые из этих складов будут приспособлены под хранение золота, и на них будет хра-ниться золото множества владельцев. Как и на любых складах, право владельца на хранящиеся товары устанавливается складской распиской, которую он получает в обмен на складирование товаров. Эта расписка дает владельцу право требовать свой товар в любое время по своему желанию. Такой склад будет зарабатывать прибыль тем же способом, как и любой другой — путем назначения цены за услуги по хранению.
Есть все основания считать, что хранилища золота или денежные хра-нилища будут также процветать на свободном рынке, как процветают все остальные виды складов. Фактически, в случае денег склады играют даже более важную роль. Все остальные товары переходят в потребле-ние и поэтому через определенное время должны покидать склады, что-бы быть использованными либо в потреблении, либо в производстве. Но деньги, как мы видели, в физическом смысле не «используются»; их ис-пользуют для обмена на другие товары, а также для того, чтобы они ле-жали в ожидании будущих обменов. Одним словом, деньги не столько «расходуются» физически, сколько просто переходят от одного челове-ка к другому.
В такой ситуации, из соображений удобства, будет передаваться склад-ская расписка, а не физическое золото. Предположим, например, что Смит и Джоунз хранят свое золото в одном и том же хранилище. Джо-унз продает Смиту автомобиль за 100 унций золота. Они могут пойти по дорогому пути: Смит погашает свою расписку и везет свое золото в офис Джоунза, затем Джоунз везет его назад и опять депонирует. Но вне всяких сомнений, они выберут более удобный способ: Смит просто от-даст Джоунзу складскую расписку на 100 унций золота.
Так, складская расписка на деньги постепенно начинает выполнять функцию заместителя денег. Все меньшее и меньшее число сделок осу-ществляется с перевозкой золота; все чаще и чаще в этих случаях ис-пользуются бумажные титулы на золото. По мере развития рынка будут существовать три фактора, ограничивающие процесс замещения. Пер-вый, это степень, в которой люди используют денежные хранилища — называемые банками — вместо наличности. Ясно, что если Джоунз по каким-то причинам не любит связываться с банками, то Смит будет вы-нужден транспортировать реальное золото. Второе ограничение — это размер клиентуры каждого банка. Другими словами, чем больше сделок происходит между клиентами разных банков, тем больше золота будет транспортироваться. Чем больше обменов осуществляется между кли-ентами одного банка, тем меньше нужда в транспортировке золота. Ес-ли бы Джоунз и Смит были клиентами разных хранилищ, то банк Смита (или сам Смит) был бы вынужден транспортировать золото в банк Джо-унза. Третье, клиентура должна быть уверена в надежности своих бан-ков. Например, если клиенты внезапно обнаружат, что руководство бан-ка имеет уголовное прошлое, то весьма вероятно, что банк очень скоро лишится своего бизнеса. В этом смысле все склады — как и все виды бизнеса, основывающиеся на репутации — одинаковы.
По мере того, как банки растут и уверенность в них крепнет, их клиенты могут посчитать более удобным во многих случаях отказаться от своего права на бумажные расписки — называемые банкнотами — и держать свои права в виде открытых бухгалтерских счетов. В денежном мире это называется банковскими депозитами. Вместо передачи бумажных рас-писок клиент имеет книжное требование к банку. Он совершает обмены, выписывая распоряжения своему хранилищу перевести часть своего счета на имя другого человека. Так, в нашем примере Смит отдаст рас-поряжение своему банку перевести книжный титул на свои 100 унций золота на Джоунза. Это письменное распоряжение называется чеком.
Должно быть понятно, что с экономической точки зрения между банк-нотой и банковским депозитом нет никакой разницы. Оба представляют собой права требования на хранящееся золото; оба передаются в качест-ве денежных заместителей; оба имеют одни и те же три ограничения масштабов применимости. Исходя из соображений удобства клиент мо-жет выбрать держать ли ему свое право в форме банкноты или в форме депозита .
Как все эти операции отразятся на предложении денег? Если бумажные банкноты и банковские депозиты используются в качестве «заместите-лей денег», означает ли это, что эффективное денежное предложение в экономике увеличится, хотя запас золота останется тем же самым. Ко-нечно, нет. Заместители денег являются всего лишь складскими распис-ками на реально депонированное золото. Если Джоунз депонирует 100 унций золота в своем хранилище и получает на них расписку, то рас-писку можно использовать как деньги, но только в качестве удобного дублера золота, но никак не приращения. Золото в подвале уже не явля-ется частью эффективного денежного предложения, а хранится в каче-стве резерва выданных под него расписок. Оно может быть востребова-но в любой момент по желанию владельца. Поэтому, более или менее интенсивное использование заместителей денег не приводит к измене-нию предложения денег. Меняется только форма предложения, но не его общая сумма. Таким образом, денежное предложение некоего обще-ства может начинаться с 10 млн унций золота. Затем 6 млн унций может быть депонировано в банках в обмен на золотые расписки. Каким те-перь будет эффективное предложение: 4 млн унций золота, 6 млн унций требований на золото в бумажных банкнотах. Совокупное денежное предложение останется тем же самым.
Странно, но некоторые утверждают, что банки не смогли бы зарабаты-вать, если бы действовали на основе такого «100-процентного резерва» (золота, всегда представленного расписками на него). Однако здесь нет никакой проблемы, как и для любого склада. Почти для всех складов считается само собой разумеющимся постоянно иметь на складе все то-вары, оставленные на хранение владельцами (100-процентный резерв) — по сути дела, иное рассматривалось бы как мошенничество или кра-жа. Они зарабатывают прибыль за счет взимания платы со своих клиен-тов за оказываемые услуги. Точно также банки могут взимать плату за оказываемые услуги. Если кто-то возразит, что потребители не будут платить, то это означает, что услуги банков не пользуются большим спросом, и пользование их услугами упадет до уровня, который потре-бители найдут оправданным.
Сейчас мы подходим к проблеме, больше всего досаждающей специа-листам по денежной теории: оценке «банковской деятельности с час-тичными резервами». Мы должны задать вопрос: будет ли банковская деятельность с частичным резервом разрешена на свободном рынке или она будет запрещена как мошенничество? Хорошо известно, что банки редко поддерживают 100-процентный резерв в течение длительного времени. Поскольку деньги могут оставаться в хранилище очень долго, банки испытывают соблазн использовать часть денег для собственных операций — этому также способствует тот факт, что людям обычно все равно, будут ли золотые монеты, полученные из хранилища, идентичны золотым монетам, которые они туда внесли. Поэтому банк испытывает соблазн воспользоваться деньгами других людей, чтобы заработать прибыль для себя.
Если банки ссужают само золото, то, разумеется, расписки теряют часть обеспечения. Теперь существуют расписки, за которыми не стоит ре-ального золота; одним словом, банк фактически неплатежеспособен, так как он, вероятнее всего, не сможет выполнить свои обязательства, если бы от него потребовали это сделать. Он, вероятно, не смог бы вернуть собственность своих клиентов, если бы все они этого пожелали.
Как правило, банки, вместо того, чтобы выдавать непосредственно зо-лото, печатают непокрытые, или «псевдо»-складские расписки, склад-ские расписки на золото, которого там нет и быть не может. Затем они ссужаются с целью получения прибыли. Очевидно, что экономический результат один и тот же. Складских расписок напечатано больше, чем в подвалах находится золота. Что сделал банк: он выпустил складские расписки на золото, которые не представляют ничего, но предполагает-ся, что они представляют золото, эквивалентное 100 процентам своей номинальной ценности. Псевдорасписки выбрасываются на доверчивый рынок тем же самым путем, что и истинные расписки и, таким образом, добавляются к эффективному предложению денег в стране. Возвраща-ясь к примеру, приведенному выше, если теперь банк эмитирует лож-ных расписок на два миллиона унций, за которыми не будет стоять зо-лота, то денежное предложение в стране возрастет с 10 до 12 млн унций золота — по крайней мере до тех пор, пока этот трюк не будет вскрыт и скорректирован. Теперь в дополнение к 4 млн унций золота на руках у людей, существуют денежные заместители на 8 млн унций, только 6 млн из которых покрыты золотом.
Выпуск псевдорасписок, подобно подделке монет, является примером инфляции, которая будет исследована ниже. Инфляцию можно опреде-лить как любое увеличение денег в экономике, не состоящее в увеличе-нии запаса денежного металла. Поэтому банки с частичными резервами по своей природе являются инфляционными институтами.
Защитники банков отвечают так: банки просто ведут себя как любой другой вид бизнеса — они рискуют. Конечно, если все вкладчики предъявят свои требования, то банки обанкротятся, так как обращаю-щиеся расписки превышают объем золота в подвалах. Но банки просто делают ставку — обычно обоснованно — на то, что не все люди станут забирать свое золото. Однако огромная разница между банком «с час-тичным резервом» и любым другим бизнесом заключается в следую-щем: остальные коммерсанты в своих предприятиях используют собст-венный или заемный капитал, и если они берут кредит, то они назнача-ют срок возврата, заботясь о том, чтобы к назначенной дате располагать суммой денег, достаточной для выполнения обязательства. Если Смит занимает 100 унций золота на год, то он сделает так, чтобы через год 100 унций золота были у него в наличии. Но банк не занимает у своих вкладчиков; он не обещает выдать золото в какой-то конкретный день в будущем. Вместо этого он уверяет, что оплатит расписку золотом в лю-бое время по требованию. Одним словом, банкнота или депозит не яв-ляются долговыми расписками; это складские расписки на собствен-ность других людей. Далее, когда коммерсант занимает или ссужает деньги, он ничего не добавляет к предложению денег. Средства, данные взаймы, суть сбереженные средства, часть существующего предложения денег, переданные от сберегателя к заемщику. С другой стороны, бан-ковские эмиссии искусственно увеличивают денежное предложение по-сле того, как псевдорасписки выбрасываются на рынок.
Банк, следовательно, берет на себя не обычный коммерческий риск. В отличие от всех остальных деловых людей, он не организует временнýю структуру своих активов в соответствии с временнóй структурой своих обязательств, т.е. не следит за тем, чтобы иметь достаточно денег, что-бы в дни выплат оплачивать свои счета. Вместо этого, его обязательства подлежат немедленной выплате, а активы — нет.
Банк создает деньги из воздуха, а не приобретает деньги, оказывая и продавая свои услуги, подобно всем остальным. Одним словом, банк в данный и любой другой момент времени является банкротом; но его банкротство обнаружится только тогда, когда его клиентов обуяют по-дозрения, и начнется массовое изъятие вкладов. Ни в одном другом виде бизнеса не существует феномена, аналогичного этому. Никакой другой бизнес невозможно за одну ночь ввергнуть в пучину банкротства просто потому, что его клиенты решили вновь вступить во владение своей соб-ственностью. Ни один другой вид бизнеса не создает фиктивных новых денег, которые испарятся как только будут подвергнуты проверке.
Катастрофические последствия денег, эмитируемых банками с частич-ным резервом, будут исследованы в следующей главе. Здесь мы прихо-дим к заключению, что с точки зрения морали такая форма ведения бан-ковского дела на свободном рынке будет иметь не больше прав на су-ществование, чем любая другая форма неявного воровства. Это правда, что на лицевой стороне банкноты или депозита не говорится о том, что хранилище все время гарантирует держать на руках обеспечивающее их золото. Однако банк обещает выкупать их по требованию и, следова-тельно, когда он эмитирует любые поддельные расписки, он уже совер-шает мошенничество, т.к. банк сразу теряет возможность выполнить свое обязательство и выкупить все свои банкноты и депозиты . Поэто-му, когда совершается акт выпуска псевдорасписок, немедленно совер-шается мошенничество. Какие конкретно расписки являются мошенни-ческими, можно выявить только после того как случится массовое изъя-тие вкладов (так как все расписки выглядят одинаково), и клиенты, пришедшие поздно, останутся с пустыми руками .
Если в свободном обществе мошенничество должно быть запрещено, тогда банковскую деятельность с частичным резервом должна постиг-нуть та же судьба . Предположим, однако, что мошенничество и бан-ковская деятельность с частичными резервами разрешены, а от банков только требуется выполнять свои обязательства по выплате золота по первому требованию. Любая неспособность сделать это будет означать мгновенное банкротство. Такая система получила известность под на-званием «свободная банковская деятельность». Будут ли в этом случае существовать масштабные мошеннические выпуски заместителей денег, приводящие к искусственному созданию новых денег? Многие соглас-ны с этой точкой зрения, считая, что «рискованная банковская деятель-ность» приведет к астрономической инфляции предложения денег. Од-нако «свободная банковская деятельность» напротив приведет к намно-го более «твердой» денежной системе, чем та, которую мы имеем сего-дня.
Те три ограничения, которые мы перечислили выше, будут сдерживать банки, причем сдерживать достаточно жестко. Прежде всего, экспансия каждого банка будет ограничена утечкой золота в пользу другого банка. Поскольку банк может распространять деньги только в пределах своей клиентуры. Предположим, к примеру, что Банк А, в котором депониро-вано 10000 унций золота, выпускает ложные складские расписки на 2000 унций золота и ссужает их различным предприятиям либо инве-стирует в ценные бумаги. Заемщики или бывшие владельцы ценных бу-маг потратят новые деньги на различные товары и услуги. В конце кон-цов, деньги на своем пути встретят владельца, который является клиен-том другого банка — В.
Банк В потребует у Банка А выкупить свою расписку за золото, которое может быть переведено в подвалы Банка В. Понятно, что чем шире кли-ентура каждого банка и чем больше клиентов торгует друг с другом, тем больше у каждого банка возможности расширять кредит и предложение денег. Если клиентура банка узка, то очень скоро после выпуска создан-ных им денег от него потребуют их погасить — а как мы видели, он бу-дет располагать средствами для погашения только части своих обяза-тельств. Следовательно, чтобы избежать угрозы банкротства с этой сто-роны, чем ýже клиентская база банка, тем большую часть золота он должен держать в резерве и тем меньше он имеет возможностей для экспансии. Если в каждой стране будет существовать один банк, то поле для экспансии будет намного шире, чем если бы на каждых двух членов сообщества приходилось бы по одному банку. При прочих равных усло-виях, чем больше существует банков и чем меньше их размер, тем «тверже» — и лучше — будет денежная система. Подобным же обра-зом, клиентура банка также будет ограничиваться наличием людей, ко-торые вообще не пользуются услугами банков. Чем больше людей ис-пользуют реальное золото вместо банковских денег, тем меньше про-странства для банковской инфляции.
Предположим, однако, что банки создают картель и соглашаются опла-чивать расписки друг друга и не требовать погашения. Также предпо-ложим, что банковские деньги имеют всеобщее хождение. Остаются ли какие-либо ограничения на банковскую экспансию? Да остаются: дей-ствует такая сдерживающая сила, как доверие клиента банкам. По мере того, как банковский кредит и предложение денег будут все больше и больше расширятся, будет усиливаться обеспокоенность клиентов по поводу снижения доли резервов. И в свободном обществе те, кто знает правду о реальной неплатежеспособности банковской системы, будут иметь возможность организовывать Антибанковские Союзы с целью заставить клиентов изъять свои деньги, прежде чем будет слишком поздно. Одним словом, союзы, стимулирующие массовое изъятие вкла-дов, или угроза их появления будут способны остановить или обратить вспять денежную экспансию.
Данное обсуждение вовсе не имеет в виду оспаривать общую практику кредита, который является жизненно важной функции свободного рын-ка. В кредитной сделке владелец денег (блага, полезного в настоящем) обменивает его на долговую расписку, подлежащую оплате в опреде-ленный срок в будущем (долговая расписка является будущим благом), а взимаемый процент отражает более высокую оценку настоящих благ по сравнению с будущими благами. Но банкноты и депозиты не явля-ются кредитом; они являются складскими расписками, мгновенными требованиями на наличность (например, золото), находящуюся в подва-лах банка. Заемщик гарантирует, что он выплатит долг, когда подойдет срок платежа; банкир, имеющий частичный резерв, может оплатить только небольшую часть выпущенных обязательств.
В следующей главе мы обратимся к изучению различных форм государ-ственного вмешательства в денежную систему — большая их часть на-правлена не на подавление мошеннической эмиссии, а наоборот, на уст-ранение этих и других естественных сил, сдерживающих инфляцию.
13.
Что мы узнали о деньгах в свободном обществе? Мы узнали, что все деньги происходят — и должны происходить — от полезного товара, выбранного свободным рынком на роль средства обмена. Денежная единица представляет собой просто единицу веса денежного товара — обычно металла, такого как золото или серебро. В условиях свободы товары, избранные деньгами, их форма и вид определяются доброволь-ными решениями свободных индивидов. Поэтому частная чеканка денег столь же законна и целесообразна, как и любой другой вид бизнеса. «Ценой» денег является их покупательная способность относительно всех товаров в экономике, а это определяется предложением денег и спросом на деньги каждого человека. Любая попытка государства за-фиксировать эту цену, будет наносить ущерб удовлетворению спроса людей на деньги. Если люди посчитают более удобным использовать в качестве денег два металла, то курс обмена между ними будет опреде-ляться относительным спросом и предложением на каждый из них и бу-дет иметь тенденцию равняться отношению их покупательных способ-ностей. Если предложения металла достаточно для того, чтобы рынок выбрал его на роль денег, то никакое увеличение предложения не смо-жет улучшить его денежную функцию. В этом случае увеличение пред-ложения денег просто разбавит эффективность каждой унции денег, не оказав никакой помощи экономики. Тем не менее, увеличение запаса золота и серебра удовлетворяет больший объем немонетарных потреб-ностей (украшения, промышленное использование и т.д.), обслуживае-мых этим металлом, и поэтому общественно полезно. Инфляция (увели-чение объема денежных заместителей, не покрываемое увеличением за-паса металла) никогда не бывает общественно полезной, а просто при-носит выгоду одним людям за счет других. Инфляции, являющейся мо-шенническим посягательством на собственность, на свободном рынке быть не может.
Короче говоря, свобода может управлять денежной системой столь же великолепно, как и остальной экономикой. Вопреки многим авторам, в деньгах нет ничего особенного, что требовало бы государственного диктата. Свободные люди наилучшим образом удовлетворят все свои экономические потребности. Как и в отношении всех остальных видов деятельности человека, в том, что касается денег, свобода также есть «мать, а не дочь порядка».
IV. Денежная катастрофа запада
С тех пор, как было написано первое издание этой книги, цыплята де-нежного интервенционизма оперились и заняли свое место на насесте. Мировой денежный кризис февраля-марта 1973 г., с последующим июльским падением доллара, был не более чем последним в ускоряю-щихся сериях кризисов, которые представляют собой фактически хре-стоматийную иллюстрацию нашего анализа неизбежных последствий государственного вмешательства в денежную систему. После того, как каждый кризис на время смягчался каким-либо паллиативным решени-ем, государства Запада громогласно заявляли, что теперь мировая де-нежная система помещена на прочное основание и что всем денежным кризисам положен конец. Президент Никсон пошел так далеко, что на-звал Смитсоновское соглашение от 18 декабря 1971 г. «величайшим со-глашением, касающимся денег, в мировой истории». И что же? Не да-лее, чем через год величайшее соглашение развалилось. Каждое после-дующее «решение» обращалось в прах быстрее, чем его предшествен-ники.
Чтобы разобраться в нынешнем денежном хаосе, необходимо кратко проследить этапы эволюции международной денежной системы на про-тяжении ХХ века и понять, как крах каждого набора инфляционистских интервенций под грузом им самим порождаемых проблем только гото-вил почву для следующего цикла интервенций. Историю мирового де-нежного порядка ХХ столетия можно разделить на девять периодов. Рассмотрим их по очереди.
1. Период I: Классический золотой стандарт,
1815-1914 гг.
Мы можем вспоминать «классический» золотой стандарт, Западный мир ХIХ и начала ХХ вв., как Золотой Век и в буквальном, и метафориче-ском смысле. За исключением досаждавших проблем серебра, в мире существовал золотой стандарт, который означал, что каждая нацио-нальная валюта (доллар, фунт, франк и т.д.) была просто названием не-коего определенного веса золота. Доллар, например, был определен как 1/20 унции золота, фунт стерлингов — как чуть меньше 1/4 унции золо-та и т.д. Это означало, что «курсы обмена» между разными националь-ными валютами были фиксированы, но не потому, что они произвольно регулировались государством, а таким же образом, как вес 1 фунта был определен равным 16 унциям.
Международный золотой стандарт означал, что преимущества облада-ния единым денежным агентом распространялись на весь мир. Одной из причин того, что рост и процветание Соединенных Штатов стали фак-том реальности, было то, что мы имели единые деньги на всей огромной территории страны. Мы имели золотой или, по крайней мере, единый долларовый стандарт во всей стане, а не страдали от хаоса, создаваемо-го тем, что каждый город и графство эмитирует собственные деньги, которые затем колеблются относительно денег всех остальных городов и графств. ХIХ век стал свидетелем преимуществ хождения по всему цивилизованному миру единых денег. Единые деньги способствуют свободе торговли, инвестиций и путешествий по всему торговому и де-нежному ареалу, следствием чего является рост специализации и меж-дународного разделения труда.
Следует подчеркнуть, что выбор золота на роль денежного стандарта не был произвольным решением государств. Качества золота как наилуч-ших денег, как товара, являющегося наиболее стабильным и подходя-щим денежным агентом, выявлялись на свободном рынке на протяже-нии столетий. Прежде всего, предложение золота и снабжение им под-чинялось только рыночным силам, а не прихотям государства с его пе-чатным станком.
Международный золотой стандарт обеспечивал автоматический рыноч-ный механизм сдерживания инфляционного потенциала государства. Он также обеспечивал автоматический механизм поддержания в равнове-сии платежного баланса каждой отдельной страны. Как указывал в се-редине XVIII в. философ и экономист Давид Юм, если одна страна, скажем, Франция, осуществляет инфляцию своих бумажных франков, то цены там растут; рост доходов в бумажных франках стимулирует импорт из-за границы, который помимо этого подгоняется тем фактом, что цены на импорт теперь относительно ниже внутренних цен. В то же время, более высокие внутренние цены препятствуют экспорту. В ре-зультате появляется дефицит платежного баланса, который другие стра-ны, имеющие наличные франки, оплачивают золотом. Отток золота оз-начает, что Франция в конечном итоге должна сокращать объем инфли-рованных бумажных франков, чтобы предотвратить потерю всего сво-его золота. Если инфляция имеет форму банковских депозитов, тогда французские банки должны сокращать выдачу займов и депозитных свидетельств, чтобы избежать банкротства, когда иностранцы потребу-ют от них выкупить свои депозиты за золото. Сжатие снижает цены внутри страны и приводит к превышению экспорта над импортом и, со-ответственно, притоку золота, который будет продолжаться до тех пор, пока цены во Франции и других странах не выровняются.
Следует признать, что до XIX в. государства своим вмешательством снижали скорость действия этого рыночного механизма и порождали в рамках золотого стандарта экономический цикл инфляции и рецессии. Особо выделялись такие виды государственного вмешательства, как введение государственной монополии на чеканку монет, законы о за-конном платежном средстве, создание бумажных денег, а также разви-тие инфляционной банковской деятельности, стимулируемой отдель-ным государством. Но хотя эти мероприятия и замедляли корректиров-ки рынка, в конечном счете, именно последние управляли ситуацией. Поэтому, несмотря на то, что классический золотой стандарт XIX в. не был совершенным и допускал относительно незначительные бумы и крахи, он все же обеспечивал наилучший из известных миру денежных порядков: порядок, который работал, который не позволял экономиче-ским циклам выйти из-под контроля, который сделал возможным разви-тие международной торговли, обмена и инвестиций .
2. Период II: Первая мировая война и после
Если классический золотой стандарт работал так хорошо, то почему он распался? Он распался потому, что государствам было вменено в обя-занность выполнять свои денежные обещания, следить за тем, чтобы в соответствии с их собственными заверениями и клятвами контролируе-мых ими банковских систем фунты, доллары, франки и т.д. всегда под-лежали выкупу за золото. Это не золото не оправдало ожиданий; сама вера в то, что государство держит свое слово, является безрассудством. Чтобы вести военные действия в ходе первой мировой войны, каждое государство было вынуждено инфлировать предложение бумажных де-нег. Инфляция была столь значительной, что это сделало невозможным выполнение воюющими государствами своих обещаний. Поэтому они «вышли из золотого стандарта», т.е. объявили о своем банкротстве, вскоре после вступления в войну. Единственным исключением стали Соединенные Штаты, которые вступили в войну позже и не увеличили предложение долларов настолько, чтобы создалась угроза их выкупу. Однако весь остальной мир страдал от того, что некоторые современные экономисты приветствуют как нирвану свободно колеблющихся обмен-ных курсов (в наше время называющуюся «грязным плаванием»*), кон-курирующих девальваций, враждующих валютных блоков, валютных контролей, тарифов и квот, а также распад международной торговли и инвестиций. Инфлированные фунты, франки, марки и т.д. обесценились относительно золота и доллара; по всему миру распространился денеж-ный хаос.
К счастью, в те времена очень немногие экономисты приветствовали эту ситуацию в качестве денежного идеала. Большинство же считало, что мир находится на грани международной катастрофы, и политики с эко-номистами осматривались в поисках путей восстановления стабильно-сти и свободы классического золотого стандарта.
3. Период III: Золотовалютный стандарт
(Британия и США) 1926-1931
Как вернуться в золотой век? Самым разумным было бы признать фак-ты реальности, факт обесценения фунта, франка, марки и т.д. и вернуть-ся к золотому стандарту по заново определенному курсу: курсу, кото-рый признавал бы существующее предложение денег и уровни цен. На-пример, британский фунт обычно определялся как вес, который делал его равным 4,86 долл. Однако к окончанию первой мировой войны ин-фляция в Британии снизила курс фунта на свободном валютном рынке до 3,50 долл. Примерно так же обесценились и другие валюты. Для Бри-тании разумной политикой было бы вернуться к золоту на уровне около 3,50 долл.; то же самое следовало бы сделать и другим странам, пере-жившим инфляцию. Тогда плавно и быстро все могло бы вернуться к положению дел Периода I. Вместо этого британцы приняли роковое ре-шение вернуться к золоту по старому номиналу 4,86 долл. Это было сделано из соображений британского национального «престижа» и в тщетной попытке вновь сделать Лондон мировым финансовым центром «твердых денег». Чтобы добиться успеха в этой героической глупости, Британия должна была бы значительно дефлировать предложение денег и снизить уровень цен, потому что по курсу 4,86 долл. британские экс-портные цены в фунтах были слишком высоки, чтобы быть конкурент-ными на мировых рынках. Однако с точки зрения политической о де-фляции не могло быть и речи, поскольку рост профсоюзов, подкреплен-ный национальной системой страхования по безработице, сделал зара-ботную плату негибкой в сторону понижения. Чтобы сделать дефлиро-вание возможным, британское правительство должно было дать задний ход росту государства благосостояния. В действительности, британцы желали продолжения инфляции денег и цен. В результате сочетания инфляции с возвратом переоцененного номинала, британский экспорт оставался угнетенным на всем протяжении 20-х гг., и в то время как весь остальной мир переживал экономический бум, на рынке труда в Британии царила жестокая безработица.
Каким образом британцы могли попытаться одновременно и сохранить свой пирог, и съесть его? Путем установления нового международного денежного порядка, который бы побудил или принудил другие государ-ства либо к осуществлению инфляции, либо к возвращению своих ва-лют к золоту по переоцененным номиналам, тем самым причиняя вред собственному экспорту и субсидируя импорт из Британии. Именно это сделала Британия, когда на Генуэзской конференции 1922 г. указала путь к новому международному денежному порядку — золотовалютно-му стандарту.
Золотовалютный стандарт работал следующим образом: в США сохра-нялся классический золотой стандарт, обеспечивавший размен долларов на золото. Британия и другие страны Запада, однако, вернулись к псев-дозолотому стандарту; Британия в 1926 г., другие страны около того же времени. Британские фунты и другие валюты разменивались не на золо-тые монеты, а только на крупные золотые слитки, пригодные только для международных сделок. Это не позволяло простым гражданам исполь-зовать золото в повседневной жизни и тем самым расширяло границы инфляции бумажных денег и банковских кредитов. Но кроме того, Бри-тания выкупала фунты не только за золото, но и за доллары; а другие страны выкупали свои валюты не за золото, а за фунты. Большинство стран под влиянием Британии вернулись к золоту по завышенным пари-тетам. В результате сформировался золотовалютный стандарт с долла-ром и фунтом в качестве «ключевых валют»: США основывались на зо-лоте, британские фунты — на долларе, а остальные европейские валюты — на фунтах.
Теперь, когда Британия проводила инфляционную политику и испыты-вала дефицит платежного баланса, механизм золотого стандарта не за-ставлял быстро ограничивать британскую инфляцию. Ведь другие стра-ны вместо того, чтобы предъявлять имеющиеся у них фунты для обмена на золото, хранили эти фунты у себя и добавляли к ним собственную инфляцию. Следовательно, Британия и Европа получили возможность проводить ничем не сдерживаемую инфляционную политику, а британ-ский дефицит, не ограничиваемый дисциплиной золотого стандарта, мог накапливаться. Что касается США, то Британия сумела склонить их к инфлированию доллара, чтобы избежать большого оттока долларовых резервов или золота в США.
Но суть золотовалютного стандарта в том, что он не может сохраняться долго; в конце концов, приходит пора расплачиваться, но уже в форме катастрофической реакции на длительный инфляционный бум. Когда во Франции, США и в других местах накопились фунтовые сальдо, ма-лейшая потеря доверия к все более шаткой и наспех сколоченной ин-фляционной структуре должна была привести ко всеобщему обвалу. Именно это произошло в 1931 г.: крах инфлированных банков по всей Европе и попытка Франции, проводившей политику «твердых денег», обратить свой запас стерлингов в золото, заставил Британию полностью выйти из золотого стандарта. Очень скоро Британия разделила участь других европейских стран.
4. Период IV: Колеблющиеся неразменные валюты, 1931-1945
Теперь мир вернулся к денежному хаосу первой мировой войны, только на этот раз уже практически не было надежд на восстановление золота. Международный экономический порядок распался на чистые* и грязные плавающие валютные курсы, конкурирующие девальвации, валютные контроли и торговые барьеры; между валютами и валютными блоками свирепствовали международные экономические и денежные войны. Международная торговля и инвестиции фактически прекратились. Тор-говля велась путем заключения бартерных соглашений, которыми ди-рижировали государства, конкурирующие и конфликтующие друг с другом. Госсекретарь Корделл Халл неоднократно указывал, что денеж-ные и экономические конфликты 30-х гг. были главной причиной вто-рой мировой войны .
В США золотой стандарт сохранялся на протяжении двух лет, а затем в 1933-1934 гг. они вышли из золотого стандарта в тщетной попытке вы-карабкаться из депрессии. Американские граждане больше не могли разменивать свои доллары на золото; более того им даже было запреще-но владеть золотом как внутри страны, так и за рубежом. Однако после 1934 г. США сохранили своеобразную новую форму золотого стандар-та, когда доллар, теперь определенный как 1/35 унции золота, размени-вался на золото иностранным государствам и центральным банкам. Не-которая связь с золотом все-таки сохранялась. Кроме того, денежный хаос в Европе заставлял золото стекаться в единственную относительно безопасную денежную гавань, США.
Хаос и неистовые экономические войны 30-х гг. преподнесли важный урок, указав на тяжелый политический порок (помимо экономических проблем) денежной схемы свободно колеблющихся неразменных валют Милтона Фридмена и Чикагской школы. Фридманисты предлагают — во имя свободного рынка — полностью оборвать все связи с золотом, оставив абсолютный контроль над каждой национальной валютой в ру-ках центрального правительства данной страны, эмитирующего нераз-менные бумажные деньги в качестве законного платежного средства, а затем рекомендуют каждому правительству позволить своей валюте свободно колебаться относительно всех остальных неразменных валют, а также воздерживаться от чрезмерного инфлирования своей валюты. Вручать полный контроль над предложением денег национальному го-сударству, а затем надеяться и ожидать, что государство будет воздер-живаться от использования этой власти — грубая политическая ошибка. А так как обладание властью всегда ведет к ее использованию, включая и власть на законных основаниях заниматься фальшивомонетничеством, то наивность и этатистская природа такого рода программ видна невоо-руженным глазом. Катастрофический опыт Периода IV, мира неразмен-ных бумажных денег и экономических битв 30-х гг., заставил власти США принять в качестве своей главной экономической военной цели во второй мировой войне восстановление жизнеспособного международ-ного денежного порядка, порядка, на основе которого может произойти ренессанс мировой торговля и плодов международного разделения тру-да.
5. Период V: Бреттон-Вудс и новый
золотовалютный стандарт (США),
1945-1968 гг.
Новый международный денежный порядок был задуман и затем прове-ден Соединенными Штатами на международной конференции в Брет-тон-Вудсе, штат Нью-Гэмпшер, в середине 1944 г. и ратифицирован Конгрессом в июле 1945 г. Хотя Бреттонвудская система работала на-много лучше, чем бедствие 30-х гг., ее функционирование представляло собой лишь инфляционный рецидив золотовалютного стандарта 20-х гг., и — как и в 20-е гг. — эта система была обречена изначально.
Новая система в сущности была золотовалютным стандартом 20-х гг. с той лишь разницей, что доллар бесцеремонно оттеснил британский фунт с роли одной из «ключевых валют». Теперь доллар, оцененный в 1/35 унции золота, должен был стать единственной ключевой валютой. Другим отличием от 20-х гг. было то, что доллар больше не разменивал-ся на золото американским гражданам; вместо этого была продолжена система 30-х гг., когда доллар разменивался на золото только иностран-ным государствам и их центральным банкам. Не частным лицам, а толь-ко государствам была предоставлена привилегия погашать доллары ме-ждународной золотой валютой. В Бреттонвудской системе США pyra-miding доллары (в бумажных деньгах и банковских депозитах) on top of золота, на которое доллары могли размениваться иностранным государ-ствам; а все остальные страны в качестве основных резервов хранили доллары и pyramiding свои валюты on top of долларов. А так как США начали послевоенный период с огромным запасом золота (около 25 млрд. долл.) there was plenty of play for pyramiding dollar claims on top of it. Кроме того, некоторое время система могла «работать», потому что все валюты вернулись в новую систему по своим довоенным курсам к доллару, но большинство из них были переоценены относительно соб-ственных инфлированных и обесцененных валют. Например, фунт стер-лингов вернулся по курсу 4,86 долл., хотя по своей покупательной спо-собности на рынке он стоил намного меньше. Так как в 1945 г. доллар был искусственно недооценен, а большинство других валют переоцене-но, доллар оказался в дефиците; мир страдал от так называемой нехват-ки долларов, которую, как считалось, американские налогоплательщики были обязаны восполнить путем оказания помощи иностранным госу-дарствам.
Как только открылось широкое поле для осуществления инфляции без опасения быстрого возмездия, правительство США начало свою после-военную политику постоянной денежной инфляции, политику, которую оно жизнерадостно проводит до сих пор. К началу 50-х гг. продолжав-шаяся американская инфляция начала изменять направление потоков международной торговли. В то время как США проводили инфляцион-ную и экспансионистскую денежную и кредитную политику, главные европейские государства — во многих из них пользовались влиянием экономические советники, являвшиеся приверженцами австрийской школы — проводили политику относительно «твердых денег» (напри-мер Западная Германия, Швейцария, Франция, Италия). Крайне инфля-ционистская Британия под давлением начавшегося оттока долларов бы-ла вынуждена девальвировать фунт до более реалистичного уровня (не-которое время он составлял 2,40 долл.). Все это в сочетании с повы-шающейся производительностью труда в Европе, а позже в Японии, ве-ло к постоянному дефициту платежного баланса с США. На протяжении 50-х—60-х гг. политика США становилась все более и более инфляцио-нистской, как как абсолютно, так и относительно Японии и Западной Европы. Но больше не существовало классического золотого стандарта с его ограничителями инфляции, особенно американской инфляции. Правила бреттонвудской игры предусматривали, что страны Запада бу-дут вынуждены продолжать наращивать свои резервы и даже использо-вать эти доллары в качестве базы для инфляции валюты и кредита в собственных странах.
Однако в 50-х—60х гг. страны Западной Европы (и Япония), имевшие более твердые деньги, стали выражать обеспокоенность по поводу того, что их принуждают накапливать доллары, которые теперь становились все более переоцененными, а не недооцененными. По мере того, как по-купательная способность, а, следовательно, истинная ценность доллара падала, они становились все более ненужными другим странам. Но они были заперты в системе, которая все больше и больше становилась по-хожа на страшный сон. Реакцией американцев на жалобы европейцев, в главе которых стояла Франция и главный советник де Голля по вопро-сам денег, сторонник классического золотого стандарта Жак Рюэфф, стал пренебрежительный и бесцеремонный отпор. Американские поли-тики и экономисты просто заявляли, что Европа была вынуждена ис-пользовать доллар в качестве своей валюты, что она не может справить-ся со своими усугубляющимися проблемами, и что поэтому США мо-жет продолжать беспечно проводить инфляционную политику, и при-держиваться политики «закрывания глаз» на международные денежные последствия своих действий.
Однако Европа все-таки имела законную возможность погасить долла-ры золотом по курсу 35 долл. за унцию. И по мере того, как доллар ста-новился все более и более переоцененным по отношению к золоту и ва-лютам, основывавшимся на политике твердых денег, европейские пра-вительства стали все чаще и чаще пользоваться этой возможностью. Стал действовать ограничитель золотого стандарта. С начала 50-х гг. и в течение двух десятилетий происходил постепенный отток золота из США, пока американский золотой запас не сократился с 20 млрд. долл. до 9 млрд. долл. Поскольку инфляция доллара продолжалась на фоне сократившейся золотой базы, как США могли продолжать поддержи-вать выкуп иностранных долларов за золото — краеугольный камень бреттонвудской системы? Эти проблемы не замедлили продолжающую-ся инфляцию доллара и цен в США и не изменили политику «закрыва-ния глаз», что в конце 60-х гг. привело к все ускоряющемуся накопле-нию не менее чем 80 млрд. ненужных долларов в Европе (известных как «евродоллары»). Пытаясь остановить производимые европейскими странами погашения долларов золотом, США оказали на европейские правительства сильное политическое давление, похожее на попытки Британии до 1931 г. уговорить Францию не предъявлять к погашению огромный стерлинговый запас, только в гораздо большем масштабе. Но в конце концов, экономический закон имеет обыкновение настигать правительства, и именно это случилось с беззаботно-инфляционным правительством США к концу 60-х гг. Золотовалютная система Брет-тон-Вудса — превозносимая американским политическим и экономиче-ским истеблишментом как долговременная и неуязвимая — в 1968 г. начала быстро распадаться.
6. Период VI: Распад бреттонвудской системы,
1968-1971
По мере того, как за рубежом накапливались доллары и продолжался отток золота из страны, США все труднее становилось поддерживать цену золота на уровне 35 долл. за унцию на свободных рынках золота в Лондоне и Цюрихе. №Цена 35 долл. за унцию была фундаментом всей системы, и в то время как американским гражданам с 1934 г. было за-прещено владеть золотом где бы то ни было, граждане других стран имели право свободно владеть золотыми слитками и монетами. Соот-ветственно, для европейца одним из способов погасить свои доллары золотом было продать доллары по цене 35 долл. за унцию на свободном рынке золота. По мере инфляции и обесценения доллара, а также на фо-не продолжавшегося дефицита американского платежного баланса, ев-ропейцы и граждане других стран стали форсировать продажи долларов за золото. Правительство США была вынуждено продавать золото из своих сокращавшихся запасов с тем, чтобы поддерживать цену 35 долл. за унцию в Лондоне и Цюрихе.
Кризис доверия доллару на свободных рынках золота в марте 1968 г. заставил США внести фундаментальное изменение в денежную систе-му. Замысел состоял в том, чтобы надоедливый свободный рынок золо-та больше никогда не мог угрожать Бреттонвудскому соглашению. Так родился «двухъярусный рынок золота». Идея состояла в том, чтобы по-слать рынок свободного золота ко всем чертям; он должен был стать полностью изолированным от реальной денежной деятельности цен-тральных банков и правительств мира. США больше не будут стараться поддерживать цену золота свободного рынка на уровне 35 долл.; они будут игнорировать свободный рынок золота. США и все остальные го-сударства договорились на веки вечные поддерживать доллар на уровне 35 долл. за унцию. Правительства и центральные банки мира с этого момента не будут больше покупать золото на «внешнем» рынке и не бу-дут больше продавать золото на этот рынок; отныне золото будет пере-мещаться от одного центрального банка к другому как жетоны, а новое предложение золота, свободный рынок золота или частный спрос на зо-лото будут следовать своим курсом, полностью изолированные от ми-рового денежного порядка.
Наряду с этим, США инициировали активную дискуссию по поводу введения нового вида мирового бумажного резерва, специальных прав заимствования (СДР), которые, как надеялись, полностью заменят золо-то и будут служить в качестве новых мировых бумажных денег, эмисси-ей которых будет заниматься будущий Всемирный Резервный Банк. В случае создания такой системы, США в сотрудничестве с другими крупными странами могли бы проводить неограниченную инфляцию вечно (тогда единственным ограничением оставалась бы катастрофа всемирной неудержимой инфляции и крах мировой денежной валюты). Но СДР, против которых, в той форме, в какой они существовали, ак-тивно выступали Западная Европа и страны, проводившие политику «твердых денег», к тому времени были всего лишь небольшим дополне-нием к резервам американской и других валют.
Все экономисты — сторонники бумажных денег, от кейнсианцев до по-следователей Милтона Фридмена, были уверены, что золото исчезнет из международной денежной системы; все эти экономисты уверенно пред-сказывали, что будучи отрезанной от «поддержки» долларом, цена зо-лота на свободном рынке вскоре упадет намного ниже 35 долл. за ун-цию, более того, опустится до цены золота для «промышленного» неде-нежного использования, которая, по оценкам, составляла 10 долл. за ун-цию. Вместо этого, свободная цена золота никогда не была ниже 35 долл., постоянно была выше 35 долл., а к началу 1973 г. взлетела до 125 долл. за унцию, цифры, о возможности которой всего год назад не мог и подумать ни один сторонник бумажных денег.
Вместо учреждения постоянной новой денежной системы, двухъярус-ный рынок золота протянул всего несколько лет; американская инфля-ция и дефициты продолжались. Евродоллары быстро накапливались, продолжался отток золота [из США], а более высокая цена золота на свободном рынке просто обнажала все большую утрату доверия к дол-лару в мире. Двухъярусная система быстро скатывалась к кризису — и к окончательному распаду Бреттонвудской системы .
7. Период VI: Конец Бреттонвудской системы:
колеблющиеся неразменные валюты,
август-декабрь 1971 г.
15 августа 1971 г., в то же самое время, когда Президент Никсон замо-раживал цены и зарплаты в тщетной попытке сдержать галопирующую инфляцию, г-н Никсон также вызвал крушение послевоенной Бреттон-вудской системы. Когда центральные банки европейских стран, в конце концов, пригрозили предъявить к обмену на золото большую часть на-копившегося запаса долларов, Президент Никсон полностью вышел из золота. Впервые в американской истории доллар стал полностью нераз-менным, не имеющим никакого золотого обеспечения. Даже слабая связь с золотом, оставшаяся после 1933 г., теперь была разорвана. Мир скатился к неразменной системе 30-х годов, даже хуже, так как с этого момента и доллар больше не был связан с золотом. Впереди маячил на-водящий ужас призрак валютных блоков, конкурирующих девальваций, экономической войны, распада международной торговли и инвестиций, с последующей общемировой депрессией.
Что делать? Пытаясь восстановить международный денежный порядок, не имеющий связи с золотом, США привели мир к Смитсоновскому со-глашению, заключенному 18 декабря 1971 г.
8. Период VII: Смитсоновское соглашение,
декабрь 1971—февраль 1973
Смитсоновское соглашение, превозносившееся Президентом Ник¬соном как «величайшее соглашение, касающееся денег, в мировой истории», было еще более шатким и ненадежным, чем старый золотовалютный стандарт 20-х годов или Бреттонвудская система. Ибо страны мира вновь торжественно поклялись поддерживать фиксированные валютные курсы, но в этот раз для обеспечения не привлекались ни золото, ни ми-ровые деньги. Кроме того, многие европейские валюты были зафикси-рованы по недооцененным паритетам по отношению к доллару; единст-венной уступкой США стала ничтожная девальвация официального доллара до уровня 38 долл. за унцию. Но даже будучи слишком незна-чительной и слишком запоздавшей, эта девальвация имела большое значение, нанося удар по бесконечным официальным заявлениям США, обещавших поддерживать курс 35 долл. во веки вечные. Теперь, нако-нец, неявно было признано, что 35-долларовая цена не высечена на ка-менных скрижалях.
Фиксированные обменные курсы, даже имея широкие согласованные пределы колебаний, но не имеющие мирового средства обмена, были обречены на быстрое крушение. Это было тем более верно, поскольку американская инфляция денег и цен, падение доллара и дефициты пла-тежных балансов могли развиваться и далее, ничем не сдерживаясь.
Накопленный запас евродолларов в сочетании с продолжающейся ин-фляцией и устранением золотого обеспечения довели свободную ры-ночную цену золота до 215 долл. за унцию. И когда переоценка доллара и недооценка европейских и японских твердых денег стала очевидной, на мировых рынках, в конце концов, произошло крушение доллара в результате паники февраля-марта 1973 г. Это сделало невозможным для ФРГ, Швейцарии, Франции и других стран, придерживавшихся полити-ки твердых денег, продолжать покупать доллары для поддержки его за-вышенного курса. Просуществовав год с небольшим Смитсоновская система фиксированных обменных курсов без золота разбилась вдребез-ги о скалы экономической реальности.
9. Период IX: Колеблющиеся неразменные валюты, март 1973 — ?
После крушения доллара, мир снова стал дрейфовать к системе колеб-лющихся неразменных валют. В рамках западноевропейского блока ва-лютные курсы были привязаны друг к другу, а США вновь девальвиро-вали официальный курс золота на символическую величину, до 42 долл. за унцию. По мере того, как на валютных биржах доллар с каждым днем все больше падал, а немецкая марка, швейцарский франк и японская йе-на неудержимо рвались вверх, американские власти, под влиянием по-следователей Фридмена, начали полагать, что это и есть денежный иде-ал. Действительно, избыток долларов и внезапные кризисы платежного баланса миру с колеблющимися валютными курсами не досаждают. Кроме того, американские экспортные фирмы начали радостно кудах-тать, что падающий курс доллара делает американские товары за рубе-жом дешевле и поэтому благотворно влияет на экспорт. Действительно, государства постоянно вмешиваются в колебания валют («грязное» пла-вание вместо «чистого»), но в целом казалось, что международный де-нежный порядок реализовал фридманистскую утопию.
Но очень скоро стало ясно, что в нынешней международной системе не все так хорошо. Проблема в том, что страны, придерживающиеся твер-дой валюты, не будут вечно сидеть и наблюдать, как их валюты стано-вятся более дорогими, а их экспорту наносится ущерб в пользу их аме-риканских конкурентов. Если американская инфляция и обесценение доллара будут продолжаться, то эти страны быстро начнут проводить конкурирующие девальвации, вводить валютный контроль, организовы-вать валютные блоки и вести экономические войны, как это происходи-ло в 30-х годах. Но ближайшим негативным последствием является об-ратная сторона монеты: обесценивающийся доллар означает сильное подорожание американского импорта, начинают страдать американские туристы за рубежом, а дешевый экспорт так быстро раскупается други-ми странами, что это поднимает цены на экспортные товары внутри страны (например, инфляция цен на пшеницу и мясо в Америке). Так что американские экспортеры, действительно, могут выигрывать, но только за счет страдающих от инфляции американских потребителей. Парализующая неопределенность быстрых колебаний обменных курсов резко ворвалась в дома американцев в форме быстрого падения доллара на валютных рынках в июле 1973 г.
После того, как в августе 1971 г. США полностью вышли из золота и в марте 1973 г. установили фридманистскую систему неразменных колеб-лющихся валют, США и весь мир пережили самый сильный и длитель-ный приступ инфляции мирного времени в мировой истории. Следует понять, что это вряд ли было совпадением. Перед тем, как доллар был отрезан от доллара, кейнсианцы и фридманисты, каждые по своим при-чинам приверженные неразменным бумажным деньгам, уверенно пред-сказывали, что рыночная цена золота немедленно упадет до неденежно-го уровня, в то время оцениваемого в 8 долл. за унцию. Презирая золо-то, обе группы считали, что это мощный доллар поддерживает цену зо-лота, а не наоборот. С 1971 г. рыночная цена золота никогда не бывала ниже старой фиксированной цены 35 долл. за унцию и почти всегда бы-ла во много раз выше. Когда в 50-е—60-е годы такие экономисты, как Жак Рюэфф призывали к золотому стандарту при цене 70 долл. за ун-цию, эту цену считали абсурдно высокой. Сейчас она еще более абсурд-но низка. Намного более высокая цена золота является признаком ухудшением состояния доллара с тех пор, как «современные» экономи-сты сделали по-своему, и золотое обеспечение было ликвидировано.
Сейчас совершенно очевидно, что миру надоела беспрецедентная ин-фляция в США и во всем мире, порожденная эрой колеблющихся не-разменных валют, провозглашенной в 1973 г. Мы также устали от чрез-мерной волатильности и непредсказуемости валютных обменных кур-сов. Эта волатильность является следствием национальных неразмен-ных денежных систем, фрагментировавших деньги мира и добавивших искусственную политическую нестабильность к естественной неопреде-ленности системы цен свободного рынка. Фридманистская мечта о ко-леблющихся неразменных деньгах обратилась в прах и тоска по воз-вращению международных денег с фиксированными обменными курса-ми вполне объяснима.
К сожалению, классический золотой стандарт пребывает в забвении, и конечной целью большинства американских и мировых лидеров являет-ся старый кейнсианский образ стандарта единых мировых неразменных бумажных денег, новой денежной единицы, эмитируемой Всемирным Резервным Банком (ВРБ). Не важно, будет ли новая валюта называться «банкор» (как предлагал Кейнс), «унита» (по предложению чиновника американского казначейства) или «феникс» (предложение журнала «The Economist»). Самое главное заключается в том, что международная бу-мажная валюта, действительно не подверженная кризисам платежного баланса (т.к. ВРБ сможет эмитировать столько банкоров, сколько поже-лает, и направить их в любую страну по своему выбору), станет откры-тым каналом неограниченной всемирной инфляции, не сдерживаемой ни кризисами платежного баланса, ни падением обменных курсов. Все-могущий ВРБ будет единовластно определять предложение денег в ми-ре и их распределение по странам. ВРБ смог бы и на самом деле подчи-нить мир тому, что, как он считает, будет разумно контролируемой ин-фляцией. К сожалению, тогда на пути невообразимо катастрофичного экономического холокоста неудержимой всемирной инфляции не будет стоять ничего, кроме сомнительной способности ВРБ производить тон-кую настройку мировой экономики.
Хотя конечной целью кейнсиански ориентированных мировых лидеров остается общемировая бумажная денежная единица и всемирный цен-тральный банк, ближайшим и более реалистичным ориентиром является возвращение к прославленной бреттонвудской схеме, только на этот раз без помех, создаваемых золотым обеспечением. Крупнейшие централь-ные банки мира уже пытаются «координировать» денежную и экономи-ческую политику, гармонизировать темпы инфляции и фиксировать об-менные курсы валют. Воинственный напор в поддержку европейской бумажной валюты, эмитируемой европейским центральным банком, уже на пороге успеха. Эта цель продается легковерной публике под шу-мок ложных утверждений о том, что пространство свободной торговли Европейского экономического сообщества (ЕЭС) неизбежно требует всеобъемлющей европейской бюрократии, единообразного налогообло-жения по всему ЕЭС и, особенно, европейского центрального банка и бумажной денежной единицы. Как только это будет достигнуто, немед-ленно последует более тесная координация действий с Федеральной ре-зервной системой и другими крупными центральными банками. А там недалеко и до Всемирного центрального банка. Однако, прежде чем мы достигнем конечной цели, мы очень скоро можем быть ввергнуты в пу-чину еще одной бреттонвудской системы со всеми сопутствующими кризисами платежных балансов и законом Грэшема, вытекающим из фиксированных обменных курсов мира неразменных валют.
Если смотреть в будущее, то прогноз для доллара и международной де-нежной системы представляется мрачным. До тех пор, пока и если мы не вернемся к классическому золотому стандарту по реалистичной цене золота, международная денежная система обречена на метания между фиксированными и колеблющимися обменными курсами, каждая из ко-торых будет ставить неразрешимые проблемы, плохо работать и, в кон-це концов, разваливаться. А попытки отсрочить распад будут означать непрекращающуюся инфляцию доллара и, соответственно, американ-ских цен, которые не подают никаких признаков снижения. В будущем нас ждет усиливающаяся и, в конечном итоге, неудержимая инфляция внутри страны, сопровождающаяся денежной катастрофой и экономи-ческой войной за рубежом. Этот прогноз можно изменить только ради-кальным переустройством американской и мировой денежной системы: путем возвращения к товарным деньгам свободного рынка, таким как золото, а также путем полного устранения государства с денежной сце-ны.
Источник: https://liberty-belarus.info/o-kapitalizme/kapitalizm-dlya-lyuboznatelnykh/item/535-myurrej-rotbard-chto-gosudarstvo-sdelalo-s-nashimi-dengami
Ротбард Мюррей — Государство и деньги
Книга является лучшим введением в денежные проблемы.
Автор показывает, что деньги возникают в ходе добровольных обменов на рынке, никакие общественные договоры или правительственные эдикты не создают деньги, что свободный рынок нужно распространить на производство и распределение денег. Начав с рассмотрения классического золотого стандарта XIX в., автор завершает свое исследование анализом вероятного появления европейской денежной единицы и возможного мира неразменных денег. В послесловии Г. Хюльсман продолжает анализ с того пункта, где закончил Ротбард и доводит до наших дней, до появления евро. По его мнению, рано или поздно выстраиваемую сегодня денежную систему единой Европы ждет крах.
Источник: https://akniga.org/rotbard-myurrey-gosudarstvo-i-dengi-1